Месть - [76]

«Бьюик» выехал на угол и задумался, потом взял направо и двинулся в сторону Оспри в поисках меня.

Когда он скрылся из виду, я снова сел в машину и покинул стоянку, пока он не вернулся. Уверившись, что оторвался от него, я остановился у площадки с мусорными контейнерами за Саутгейт, достал пистолет из пакета, вынул оставшиеся пули, протер его, бросил в пакет от «Макдональдса» и, убедившись, что на меня никто не смотрит, опустил в ближайший контейнер, словно добропорядочный гражданин, выбрасывающий куда следует пакет от ланча.

Некоторое время спустя я переехал мост к Сент-Арманд, миновал набережную Лонгбоут, Галф-оф-Мехико-драйв, высотный дом Пираннеса слева и Саннисайд-Кондос, где он держал яхту, справа, и двинулся дальше, надеясь, что Джон Пираннес остался позади навсегда.

За коротким мостом в конце острова вдоль Брейдентон-Бич потянулись гораздо менее претенциозные, а иногда и более чем скромные маленькие отели и сдающиеся внаем коттеджи. Минут через десять я заметил вывеску «Баррингтон-Хаус» и свернул на тенистую дорожку. На площадке, посыпанной белой галькой и ракушками, стояли всего две машины.

«Баррингтон-Хаус» представлял собой белое трехэтажное здание двадцатых годов с зелеными деревянными ставнями. За низким деревянным заборчиком пестрели цветочные клумбы, а вывеска возле правого угла дома указывала на вход. Я прошел по мощенной кирпичом дорожке шагов десять и открыл дверь. За ней оказался просторный холл в стиле охотничьего домика с темной деревянной лестницей, застеленной ковром, ведущей на небольшую площадку и, вероятно, к комнатам. Вдоль стен выстроились шкафы с книгами, а в углу находился шахматный стол с расставленными фигурами. Большой камин разжигали, вероятно, не чаще чем несколько раз в году, в середине зимы.

Я позвонил в колокольчик, укрепленный на столе в углу рядом с корзинкой, наполненной кусками мыла с изображением гостиницы на обертке. Я взял один кусок, чтобы понюхать, и тут появилась светловолосая женщина с приятной улыбкой. Ей было лет пятьдесят, и она, казалось, была переполнена энергией, которой очень недоставало мне. Я положил мыло на место.

― Да, сэр? ― спросила она. ― Вы заказывали комнату?

― Нет, ― сказал я. ― Я ищу Мелани Себастьян, которая остановилась у вас.

Улыбка на лице женщины стала чуть менее ослепительной, хотя и не исчезла.

― У нас нет никого под этим именем.

Я вынул фотографию, которую дал мне Карл Себастьян, где они стояли вместе на пляже, и протянул ее женщине. Она смотрела на фотографию долго и пристально.

― Вы ее друг?

― Я не враг.

Она снова внимательно посмотрела на карточку.

― Ведь даже если я скажу вам, что никогда ее не видела, вы все равно не уедете?

― Пляж открыт для всех, ― сказал я. ― А я люблю смотреть на птиц и на волны.

― Эта фотография была сделана года три-четыре назад, на пляже, в двух шагах отсюда, ― сказала она. ― Если вы оглядитесь, выйдя от нас, то узнаете дома, которые видны здесь на заднем плане.

За домом был маленький бассейн с прозрачной голубой водой, а за ним невысокая изгородь. В тридцати ярдах от дома на пляж набегали низкие волны, с шелестом ложились на песок, выбрасывая сломанные ракушки, иногда окаменевший акулий зуб или дохлую рыбешку.

Я вышел через ворота на пляж и осмотрелся. Малыш, едва начинающий ходить, пытался догонять чаек ― к счастью для себя, безуспешно. Мужчина и женщина, вероятно родители ребенка, сидели на ярком пляжном полотенце, наблюдали за мальчиком и разговаривали. Люди гуляли по пляжу по одному, по двое и группками, босиком или в шлепанцах. Найти Мелани Себастьян было несложно. На песке стояли пять алюминиевых шезлонгов с белыми виниловыми сиденьями. На среднем сидела Мелани Себастьян, остальные четыре пустовали.

На ней была соломенная шляпа с широкими полями, темные солнечные очки и белый открытый купальник. Ее плечи поблескивали от крема ― бутылочка стояла на пушистом полотенце рядом с шезлонгом. Она читала книгу или притворялась, что читает, если уже заметила меня. Я подошел к ней.

― «Война и мир», ― сказала она, показывая мягкую обложку. ― Я всегда хотела прочесть ее, но никогда не получалось. Я собираюсь прочитать столько классиков, сколько смогу. Мне кажется, что на самом деле этих писателей почти никто не знает, хотя все говорят, что читали. Садитесь, пожалуйста, мистер Фонеска.

Я сел в шезлонг справа от нее, она вложила в книгу закладку и опустила ее на колени. Она сняла очки. В другое время мне было бы приятно смотреть на ее красивое загорелое лицо, стройное, изящное тело. Но не сейчас.

― После нашего медового месяца в Испании мы прожили здесь два дня, ― сказала она. ― Может быть, Карл запомнил это место или предположил наудачу, что я могу вернуться сюда, но...

― Мне заплатили за то, чтобы я нашел вас и передал вам кое-что, ― сказал я. ― Вы согласитесь поговорить с вашим мужем?

Примерно полминуты она молчала и просто смотрела на меня. Я чувствовал себя определенно неловко и жалел, что у меня нет темных очков. Я посмотрел на ребенка, который продолжал гоняться за чайками с прежним успехом.

― Вы приехали не за тем, чтобы убить меня, ― сказала она дружелюбно. ― Это вы могли бы сделать и у вас в кабинете, по крайней мере попытаться. Но это было бы странно.