Месть «Голубой двойки» - [31]

Но долго хандрить не пришлось, после обеда нас выпустили-таки. И четыре тяжелых машины гуськом, одна за другой, легли на маршрут. С одной стороны, лететь при такой плохой погоде даже удобнее — меньше нежелательных встреч. А вообще-то, как говорится, удовольствие ниже среднего. Холодные капли дождя попадают прямо за шиворот. Скоро становишься совсем мокрым. Прилетели мы под вечер. Здесь тоже ненастье. И вообще, во всех отношениях хуже, чем у нас в Кувшиновке: площадка открыта со всех сторон, с воздуха видна, как на ладони. Хороша маскировочка! На аэродроме всего несколько истребителей, и поставлены они очень неудобно: при посадке Николай Иванович Сушин даже зацепил один из них левой плоскостью за винт. Нас никто не встретил: мол, прилетели и ладно. Людей вокруг что-то не видно, наверно, намокли летчики за день под дождем и ушли отдыхать в деревню, что тут же, под боком. Во всяком случае, пока светло, надо самим организовать охрану самолетов, закончить работу на стоянке и найти ночлег. Долго возились на материальной части, заправляли самолет бензином, готовили его к вылету. Кончили уже затемно и пошли в деревню искать где переночевать. Но ничего не нашли, прикорнули в каком-то сарае на соломе. Всю ночь продрожали от холода.

Утром нас вызвали на командный пункт. Пожилой человек с добродушным лицом — штурман фронта полковник Соколов — подробно расспросил нас о возможности ночных посадок без прожекторов на незнакомых площадках, об ориентировке в лесной местности. Потом познакомил с задачей. Нам предстояло ночью лететь в тыл противника, доставить в партизанский край боеприпасы, обмундирование, листовки и вывезти раненых на большую землю.

— Время вылета и сигналы посадки будут сообщены дополнительно, а пока изучайте район полета и посадочные площадки, — закончил он. Желаю успешно выполнить задание. Учтите, в этом заинтересована сама Москва…

Целый день мы изучали маршрут — он был проложен почти до города Остров, до района станции Дно — центра партизанского края. Штудировали сигналы, пароли, придумывали всякие непредвиденные случаи в полете и необходимые меры на случай изменения обстановки. Тем временем технический состав осматривал самолеты и моторы. Полностью загрузили необходимое имущество для партизан, в первую очередь боеприпасы и медикаменты. Стрелки проверяли свои пулеметы, набивали патронами ленты, радисты уточняли коды и шифры для связи. В общем, все были в полной боевой готовности. Ждали в этот день до 12 часов ночи, но вылет так и не состоялся. Опять же из-за погоды. С наступлением темноты облака опустились еще ниже, почти до самой земли.

На следующий вечер дождь стих, высота облачности приподнялась до шестисот метров. Но все равно лететь ночью на тяжелых самолетах на такой высоте рискованно, слишком уж большая мишень для фрицев наши корабли. Впрочем, что поделаешь: приказ есть приказ. Надо сегодня же доставить ценный груз партизанам. Но опять неудача. За два дня партизаны вынуждены были изменить место дислокации и сообщили, что сейчас посадку у них совершить нельзя. В то же время просили доставить к ним боеприпасы любой ценой. Мы решили лететь.

Первым взлетел я. Не потому, конечно, что был лучше других, скорее мой штурман Евгений Иванович Сырица был лучшим штурманом. И поэтому разведка трудных, сложных маршрутов всегда поручалась ему. Так и сегодня. Набрав высоту пятьсот метров, мы продолжали полет, стараясь обходить крупные населённые пункты стороной, мало ли что возможно в таких случаях. Ничего не видно, сплошная темень. Трудно и рискованно лететь на низкой высоте «вслепую», по приборам. В пути мы получили радиограмму с КП: партизаны ждут нас. Узнали также, что за нами вылетели и остальные экипажи: капитан Сушин с молодым штурманом Милостивенко, Локтионов со штурманом Скорыниным, и последним идет капитан Родионов со штурманом Вашуркиным.

Вышли в район цели, но никаких сигналов почему-то не видно. Высота четыреста метров. Штурман мне говорит: «Ходи по большому кругу, дальше на запад, я дам сейчас зеленую ракету. А всем членам экипажа продолжать наблюдение. Если где появится пять костров в виде конверта — доложить мне». И Евгений Иванович дает одну зеленую ракету по горизонту. Ну и молодец, правильно сообразил. Если выстрелить строго вниз, ракета не успеет загореться и упадет в лес, а если вверх — уйдет в облака. Только успела догореть ракета, как на земле появился конверт из ярких костров.

Решили выбросить груз с двух заходов. У открытых люков уже стояли с острыми ножами Бухтияров и Резван, Свечников и Киселев. По сигналу штурмана они отрезали привязные веревки, и груз под своей тяжестью проваливался в люки. Экипаж не впервые выполняет подобную работу, глаза у всех натренированные, так что даже без команды штурмана ребята могут бросить груз точно по квадрату. На этот раз тоже угодили тютелька в тютельку, о чем мы сразу же получили с земли подтверждение: непрерывные световые точки. Передали по радио на базу, что задание выполнено, и повернули обратно.

Выполнили задание и остальные экипажи, так что на аэродром возвращались в приподнятом настроении. А приземлились — даже зло взяло. Вроде и нехорошо об этом думать, но сразу чувствуется, что мы здесь находимся временно, на правах гостей. В самом деле, только что в сложнейших условиях выполнили боевое задание, устали, вымокли до чертиков, намерзлись — а никто нас даже не встретил, не поинтересовался самочувствием экипажа, не предложил погреться горячим чайком. И мы снова побрели в свой сарай, продрогшие, во влажных куртках, злые как черти. Конечно, мы понимаем, что так будет продолжаться не вечно, но все же в своем родном полку куда лучше, там-то уж всегда чувствуешь себя как дома. Провожают тебя в ночь, ждут утром на старте. И как бы поздно ни прилетели, официантки обязательно дождутся, накормят всех до последнего человека… Невеселые, конечно, были у нас мысли, но откуда уж тут взяться веселью, если нам опять предстояло продрожать остаток ночи в сарае от холода. А что, если кто-то из членов экипажа заболеет? Ведь надо беречь людей для боевых вылетов. Решил: если и дальше будет к нам такое же отношение, пойду завтра к генералу.