Месть драконов - [8]

Фрита и ее отец решили, к удивлению Эдмунда, остаться с Ледяным племенем, хотя бы перезимовать. Умение Фриты помогать раненым сделало ее бесценным человеком, да и бросить оставшихся без матерей ребятишек ей оказалось не под силу. Ремесло Графвельда — изготовление древесного угля — было для них не таким полезным, хотя могло помочь в приготовлении пищи, но его физическая сила, его мастерство строителя и охотника были неоценимы.

Фрита обняла Эдмунда и Элспет, провожая их в путь.

— Вы — настоящие друзья, — сказала она. — Уничтожите это чудовище и вернетесь, навестите нас. А если не сможете вернуться, я всегда буду вас помнить.

— Я обязательно вернусь, — пообещал Эдмунд, смущенный тем, каких усилий ему стоит не расплакаться.

Фрита чмокнула его в щеку — он не успел увернуться. Долго еще то место, которого коснулись ее губы, горело огнем.

Графвельд отмахнулся, не желая выслушивать их извинения по поводу бед, которые они на него навлекли. Клуаран хотел подарить ему золотую монетку, полученную от короля в залог доброго пути, но Графвельд вежливо отказался: с жителями в окрестности расплатиться этой монетой все равно нельзя, к тому же гостеприимство являлось законом чести и не подлежало оплате. А вот от Кэтбара не так просто было отвязаться: он долго тряс Графвельду руку, а потом настоял, чтобы тот принял в подарок его охотничий нож.

— Мне больше нечем было его порадовать, — объяснял воин своим спутникам. — Но лучше это, чем ничего. Пожар лишил его топора, а этот ледяной народец пока еще обходится без железа.

Теперь их путь лежал через заснеженную равнину к берегу моря. Почти все, что у них было, они оставили Ледяному племени, забрав только двух лошадей, золотую монету Клуарана и его мешочек с серебром. Без лошадей они не обошлись бы: как ни торопилась Элспет в дорогу, опасения Кэтбара оправдывались, она еще не до конца поправилась, и предыдущий переход отнял у нее все силы. Еще не наступил полдень (хотя его наступление трудно было угадать — в небе не было солнца), а она уже спотыкалась на каждом шагу. Пришлось Клуарану посадить ее на лошадь. На другой лошади ехала Эоланда — с прямой спиной, неподвижная, с выражением полного безучастия на лице.

Чем дальше они уходили, тем менее глубоким был снег, тем больше становилось деревьев. К полудню они уже шли среди сосен, берез и осин без листвы. В чаще снега совсем не было, и Эдмунд снова радовался, что под ногами ковер из хвойных иголок. Ему казалось, что и Клуаран шагает теперь более уверенно, уже не так переживая из-за того, что его мать совершенно равнодушна ко всему.

Элспет ехала молча. Эдмунд шагал рядом, время от времени бросая на нее тревожный взгляд. Он знал, что она с радостью пошла бы пешком, но и верхом она, похоже, чувствовала себя неплохо. Ее раненая рука заживала, только на ладони остался багровый шрам. Но она была погружена в себя, и на ее лице то и дело возникало горестное выражение. Эдмунд почти не разговаривал с ней: он догадывался о причине ее настроения и не знал, что сказать, чтобы приободрить ее.

Издали донесся рокот моря. Эдмунд посмотрел на свою подругу — этот звук должен был поднять ей настроение. Но — о ужас! — ее глаза были полны слез.

— Нет! Неужели опять?.. — произнесла она почти неслышно.

Эдмунд уже понял, что происходит, и душа ушла у него в пятки. Он чувствовал запах — но не морских водорослей, а горького дыма.

Они добрались до деревни в гавани. Элспет, бледная как снег, дрожала от страха. Густой дым валил от развалин, настолько обугленных, что уже невозможно было разобрать, что уничтожил здесь пожар. Эдмунд подошел к месту пожарища, волоча ноги. Остальные чувствовали себя не лучше: казалось, все отчаянно стараются оттянуть неминуемую встречу с ужасом. Эдмунд заметил, как побледнел Клуаран.

— Это место моей высадки на берег, — тихо проговорил менестрель. — Неужели это я навлек на них погибель?

— Глупости! — отрезал Кэтбар. — Где-нибудь он все равно нанес бы удар.

Но Клуаран как будто его не слышал.

Несколько хижин, стоявших по кругу, пожар обошел, и перед ними собрались люди: две женщины вглядывались в морскую даль, на пороге одной из хижин показался мужчина средних лет. Кэтбар окликнул его и объяснил, кто они такие.

— Похоже, у вас тут стряслась беда, — сказал он. — Мы были бы рады вам помочь.

Мужчина вытер руки о длинный фартук и молча посмотрел на пришельцев. Эдмунд подумал, уж не слабоумный ли он. Наконец мужчина обрел дар речи. Голос у него был хриплый, он с трудом произносил слова, но Эдмунд уловил смысл того, что он говорил.

— Спасибо, нам ничего не нужно. У нас все в порядке.

Все-таки слабоумный, решил Эдмунд. Кажется, Кэтбар подумал то же самое.

— У вас случился ужасный пожар, — продолжал Эдмунд. — Кто-нибудь пострадал? Ни у кого не сгорел дом?

— Нет, — подтвердил мужчина и засмеялся.

Тут подошли женщины.

— Так и есть, — сказала одна из них. — Мы уж думали, что нам конец, но все уцелели. — Она широко улыбнулась, ее глаза сияли. — Нас спасли!

Деревушка могла оказать лишь скудное гостеприимство, но возможность поведать чужакам о чудесном избавлении заставила почти всех жителей покинуть дома с небольшими запасами съестного. Путешественников рассадили вокруг очага в хижине деревенского старосты и предложили кружки с кислым пивом. Жена старосты вела рассказ, около дюжины местных жителей, толпясь на пороге, добавляли к ее повествованию подробности.