Месть Драконов - [8]
Она решила, что поиграет с Изыскателем, когда будет располагать временем для развлечений.
А пока она слушала его последний отчет.
— …до сих пор мне не удавалось обнаружить в порту кого-нибудь из очевидцев. Мне пришлось заплатить уйму денег людям, которые могли вывести меня на тех, кто находился там в то время. Это было трудно…
— Если бы ты ничего не нашел, — перебила его Имогена, — то не стоял бы сейчас передо мной, рассчитывая на оплату. Я уже знаю, что мой сын жив. Подстроенная Криспином оскорбительная сценка доказала это с достаточной очевидностью, и я хочу только знать все подробности.
— Н-ну… да… но мне хотелось, чтобы вы знали, с каким усердием…
— Твои личные сложности меня не волнуют. В отличие от полученных тобой результатов. Я плачу тебе за них — с учетом расходов, потребовавшихся для достижения цели. Если ты хочешь, чтобы я оплачивала еще и драматическую манеру изложения, можешь подыскать себе деятельность другого рода.
Она почувствовала, что собеседник ее покраснел — и от унижения, вызванного подобным обращением, и от того, что с унижением этим приходилось смиряться, и от гнева, поскольку ему запрещали знакомить ее со своей повестью в излюбленной манере. Еще она поняла, что он разочарован. Безусловно, Изыскатель рассчитывал получить премиальные, описывая ей, скольких трудов ему стоило добыть нужные факты.
Она улыбнулась и почувствовала, как он отшатнулся. И это тоже позабавило Имогену. Хотелось бы ей увидеть собственными глазами, во что превратила ее катастрофа. Ощупывая свое лицо и угадывая реакцию окружающих, она уже успела понять, что от человека в ней почти ничего не осталось. Можно было предположить, что она сделалась уродиной; однако видеть себя в зеркале Имогена не могла и в своей памяти оставалась столь же прекрасной, какой была в тот день, когда случилось несчастье и когда она потеряла зрение. Собственное уродство не пугало ее. Красота исполнила свою роль и была отнята у нее. Она уже успела подметить, что ужас принуждает людей к повиновению не хуже, чем былая ее краса.
Изыскатель продолжил:
— Да. Конечно. Я не могу подтвердить имена, поскольку интересовавшие меня лица проявили немалое усердие, уклоняясь от любых регистрации — и тщательно оберегая свое инкогнито. Как ни странно, именно эта осторожность в конце концов и навела меня на след. В ту ночь, когда исчез ваш предположительно убитый сын, пятеро молодых людей провели большую часть стоянок Дард и Телт в портовой таверне под названием «Отдых огнеглотателя», коротая время за выпивкой, игрой в псов и коршунов, а также в кости, и в спорах друг с другом, в ходе которых они бились об заклад. Очевидно, они принадлежали к верхам общества — четверо не скрывали мечей, а пятый был вооружен двумя длинными кинжалами. Все были отлично одеты. По описанию очевидцев, среди них был высокий и стройный блондин со шрамами на лице… О нем говорили, что этот хвастун и сноб был одет исключительно в дорогие шелка; другой, пониже ростом, носил заплетенные в косичку длинные волосы и показался очевидцам человеком более спокойным. И вдумчивым. Работающая в этом заведении шлюшка сказала, что посидела у него на коленях и попыталась уговорить подняться с нею наверх, однако он отказался, хотя она и почувствовала, что пробудила в нем интерес. Он сказал ей, что ждет друга, и когда тот появится, им придется немедленно уйти. Объяснять ей, кто этот друг и куда они собираются, он не стал… Причем проявил при этом такую непреклонность, что девка хорошо запомнила его. Называл он себя Паратом Бейджером.
— Парат Бейджер, надо же… — восхитилась Имогена против собственного желания. — Парат Бейджер… А скажи мне, не носили ли его друзья имена Соин, Чиджер, Торхет и, может быть, Фардж?
Слова Имогены поразили Изыскателя.
— Откуда вы узнали? Нет, о Торхете никто не упоминал, но Чиджер и Фардж там были. Еще один носил имя Рубджият.
— Мальчишки получили классическое образование. Бейджер — это «бог зелени» из классических мифов древней Иберы, тогда она еще называлась Вейс Трароин, включала в себя значительную часть нынешней Стрифии и входила в Касрийскую империю. Чиджер являлся «богом пурпура» в тех же самых мифах. Фарджем назывался «бог синего цвета», а Рубджият считался «богом, цвета не имеющим»… Я удивлена, что кто-то из них воспользовался этим именем.
Имогена поняла, что Изыскатель против собственной воли заинтересован ее словами. Она почувствовала, как он наклонился к ней, как участились его пульс и дыхание.
— Почему?
— Бог, не имеющий цвета, был связан с несчастьем. Я готова предположить, что парни зарезервировали это имя для моего опоздавшего на их встречу сына. В конце концов несчастья — это его специальность.
