Месть богов. Ч 1. Путь к себе - [2]

Анна даже не сразу поняла, что этот нервный смех принадлежит ей.

Все мужчины уставились на нее.

И именно в этот момент, как говорит ее муж, у нее отключился инстинкт самосохранения.

— Вы — психи или как?

— Что ты сказала, шенка? — сказал Заиг и сделал несколько шагов в ее сторону.

«Какой все-таки плохой у меня инстинкт, или у меня его вообще нет».

— Что слышал, придурок! Сначала вы меня похитили, а теперь разыгрываете передо мной комедию со спасением и добрыми самаритянами, за что, конечно, я вас еще и должна благодарить!

— Да ты…

— Заиг, замолчи! Девушка, я понял не все твои слова. Это, наверно, оттого, что ты плохо знаешь наш язык, но мы тебя не похищали, мы тебя нашли здесь под этим деревом, и ты довольно долго не приходила в себя. Ты, конечно, сама понимаешь, что ты не можешь вернуться к своим.

— Не морочьте мне голову своими байками, я все поняла правильно, вы меня похитили и хотите требовать выкуп. Вы кто: террористы, экстремисты? Хотя мне все равно, кто вы такие. Сколько вам надо? Скажите, я позвоню мужу, и он даст вам денег столько, сколько вы попросите.

— Я не понял и половины из того, что ты сказала, и повторяю еще раз, мы тебя не похищали, слово паучини. Но откуда ты знаешь священное слово?

Анна минуту молчала, она не могла поверить в такую наглость. «Врут прямо в глаза и не краснеют, ну ладно, буду бить вашей же картой».

— Хорошо, вы меня не похищали, значит, я могу идти домой, и вы меня не будете задерживать?

— Конечно, мы тебя не можем отпустить.

— Почему?

— Шенка, слишком много разговариваешь.

— Заиг, прекрати немедленно.

«Так значит, этот Кинар у них за главного. И что такое шенка? Этот Заиг (напоминает Заику) уже несколько раз обращался ко мне так. И какое еще там священное слово я успела сказать, что-то ничего такого не припоминаю. Ах да! Деньги! Что у них может быть еще священного? Кто такие паучини? Первый раз слышу. Что за странное название для банды? Что-то индейское, хотя на индейцев вроде не похожи. И вообще, почему их копы не задержали в таком виде? Или они уже здесь переоделись, типа для моего устрашения что ли? Только что-то я никакого страха-то не ощущаю. Видать, совсем инстинкт отключился. Помню, муж говорил, что в такие моменты меня лучше не злить, потому что у меня мозги отключаются, и я думаю явно не тем местом, каким надо, а они меня уже начинают злить, и очень сильно».

— Значит, ты у них за главного… Я бы хотела с тобой договориться: я тебе даю денег, много денег, и мы расходимся полюбовно. В полицию ничего заявлять не буду. Ну что, договорились?

— Мы тебя не можем отпустить — ты слишком много видела.

— Я обещаю, что ничего не скажу.

— Да что нам твое обещание…

— Слушай, придурок, заткнись, когда старшие разговаривают.

— Ах, ты шенка.

Он ринулся на Анну, но она стояла неподвижно, когда он уже в плотную подошел к ней, она сделала выпад, и он оказался на земле лицом вниз, а Анна сверху, вывернув ему руку.

— Еще раз попытаешься так сделать, умрешь!

«Оказывается, не зря я проходила шесть лет на айкидо — все-таки пригодилось. Только откуда эти слова взялись? А, ладно, потом разберусь».

Анна краем глаза заметила, что у всех мужчин оружие треугольной формы направлено на нее. Она без спешки поднялась и отпустила руку Заига. Он тут же вскочил, отошел на несколько шагов, и, смотря на нее со злостью, остановился.

— Уберите панколы. Как ты это сделала? Хотя нет, не КАК, а ГДЕ ты этому научилась?

Мужчины стали нерешительно убирать «треугольники». Анна наблюдала за их движениями, только Кинар, был без «треугольника», но, как и все, смотрел на нее с удивлением.

— В клубе. Два раза в неделю. До 18 лет, а потом надоело.

— Я не совсем понимаю, что ты говоришь.

— Чего непонятного? Ходила учиться лет шесть, потом приелось, бросила.

— Ты ходила учиться этому, и тебе разрешал твой хозяин?

— Какой еще хозяин, у меня нет никакого хозяина.

— Кинар, разве ты не видишь: она все врет?! Я же говорил, что она за нами следила!

— Слушай, отстань а! Тебе что, мало? Хочешь еще?

— Да я тебя…

— Прекратите вы, оба! Собирайтесь, мы уходим. Обсудим это потом.

— А может, вы меня все-таки отпу-у-устите?

— Нет, ты пойдешь с НАМИ!

С этими словами он повернулся к кустам, из которых они вышли, и во что-то дунул. Анна не поняла, что это за звук, и не видела, из чего он исходит, но поняла, что он кого-то зовет. Все смотрели в ту сторону, но через несколько минут она услышало шум, исходящий из той стороны, в которую смотрели мужчины.

«Может, мне попробовать от них убежать, пока они на меня не смотрят…»

Она уже стала осматриваться: в какую сторону ей бежать, когда заметила, что Заиг с «луком» стоит у того же дерева, у которого она первый раз его заметила, и наблюдает за ней. Анна тут же приняла непринужденную позу и стала делать вид, что тоже смотрит в ту сторону, откуда слышен шум.

«Чтоб этого заику! Такую возможность из-за него упустила, а все остальные как будто и не боятся, что я сбегу».

Шум стал усиливаться, и Анна действительно обратила внимание в сторону, откуда шел шум. Вскоре шум превратился в сильный гомон, и через мгновение из кустов выскочил табун лошадей. Они были все оседланы. Лошади не остановились, а стали кружить на поляне вокруг людей. Анна обратила внимание на то, что лошади были какой-то странной масти. В бурную юность, когда она увлекалась всем подряд, из-за этих увлечений у нее не оставалось времени ни на что другое, туда входило и обучение верховой езде (3 года), но такую окраску она видела впервые. Все были одинаковые, как будто одна лошадь, окраска состояла из трех цветов: черного, коричневого и серого, как мокрый асфальт. Больше всего ее удивило красное пятно на шее, одинаковой формы у всех жеребцов, и Анне совсем не хотелось трогать его. Она не могла объяснить это, просто ей что-то подсказывало, что если она до него дотронется, то что-то случится, как будто оно было ядовитое.