Мессия - [113]

В 1220 году круг посвящённых понёс первые потери. В мае, при испытаниях моноплана разбился Эд Бургундский, а в августе скончался брат Пётр, в миру Ги Дампьер. На дороге из Большого Яффе в Иерусалим начали строить ещё две Триумфальные арки, а Ричард наконец решил, что делать с роскошным, но пока неиспользуемым, сооружением на Храмовой горе. Пусть оно станет мавзолеем новых апостолов. Или некрополем? Не важно, главное – суть. Ради этого, он впервые за три года прервал своё отшельничество и отбыл из Ливерпуля в Иерусалим.

С канонизацией, ушедших из жизни товарищей, проблем не возникло. Обоих признали святыми с формулировкой – «Он лично творил историю». По мнению Ричарда, это был вполне значимый духовный подвиг. На фронтоне Третьего Иерусалимского Храма[136], который теперь все называли Храмом Ричарда, появилась надпись литыми буквами из чистого золота – «Здесь покоятся те, кто спасал человечество от Апокалипсиса». Немного пафосно, но достаточно правдиво. Кроме саркофагов Ги и Эда, в Храм перенесли и саркофаги Генриха Шампанского, Жоффруа Донжона, Папы Целестина III и Алиеноры Аквитанской. Все они, по христианской традиции, разместились в роскошных, отделанных полудрагоценными материалами, подземных склепах, а перед спусками в склепы установили их памятники.

Шесть склепов уже обрели своих владельцев, но Ричард распорядился готовить их три десятка. Для кого? Найдётся для кого, а пока пусть это будет тайной. Обыватели обожают тайны. Один склеп, в самой глубине Храма, отделывали грубо обработанным гранитом.

– Это для кого, отец? – спросил Генрих, сопровождавший Ричарда в этой поездке и, получивший посвящение, приобщившись к главной тайне.

– Не догадываетесь, сын?

– Догадываюсь, но не понимаю.

– И не поймёте. Объяснять это бесполезно. Чтобы это понять, вы должны побыть мной. Ведь это именно я приказывал, остальные лишь исполняли. За эти, без малого, тридцать лет, погибло около миллиона человек.

– Но они ведь погибли ради будущего. Иначе было нельзя.

– А я ни о чём и не жалею, Генрих. Просто не хочу упокоиться в роскоши, я её и при жизни не очень любил. Завещаю вам похоронить меня именно в этом склепе, в простом гранитном саркофаге, а перед входом поставить скрижаль с надписью – «Я убил миллион, ради исполнения своих планов». Пусть меня судят уже потомки. Не вы, а те, для которых я буду лишь частью истории. Пусть они решают – кем я был. Величайшим злодеем, или их спасителем. Всё будет зависеть от того, чего в итоге добьётся этот мир. Нам пора, сын, возвращаемся в Яффе. В мою тайну разрешаю вам посвятить братьев и мать. Я же намереваюсь вернуться в Ливерпуль. В следующий раз мы увидимся, когда вы будете затаскивать мой саркофаг в этот склеп.

После визита в Иерусалим, брат Доминик больше не покидал Ливерпуля. Иногда он читал лекции в университете, в узко специализированной теме – систем защиты высоковольтных электрических сетей и механизмов, иногда посещал футбольные матчи, но в основном писал. Не наставления, не заповеди и даже не учебники. Он писал фантастические романы. Разумеется, бесстыдно используя сюжеты из будущего, вроде «Звёздного десанта» Хайнлайна. Заповеди оставлять бесполезно, их даже племя потомков Иакова не исполняло, хоть и получило скрижали, через Моисея, лично от своего племенного привидения. Плевать на заповеди. Пусть до них каждый додумается сам. А пока пусть это всё побудет фантастикой.

Постапокалипсис в результате ядерной войны, когда уцелевших в подземных бункерах, пожирали крысы-мутанты, постапокалипсис результата, вмешавшихся в генетику учёных, постапокалипсис утратившего иммунитет человечества, потреблявшего антибиотики конскими дозами, и убитого почти безобидным вирусом гриппа, постапокалипсис перенаселения планеты, когда убившие всё живое, люди вернулись к каннибализму, и начали пожирать друг друга. Словом, сплошной хоррор, трэш и угар.

Соратники по очереди уходили из жизни и переселялись в склепы Третьего храма, а Ричард всё писал и писал. Не сам писал, конечно, был у него секретарь с пишущей машинкой, одновременно корректор и редактор, брат Симон. Уже переселился в Третий храм и первый сын Ричарда, Принц-Бастард, Филипп Фальконбридж, а он всё писал. Наконец, третьего марта 1234 года, во время работы над очередным романом-апокалипсисом, брат Доминик, легендарный Ричард Львиное Сердце, семидесяти семилетний старик, вдруг потерял сознание. Брат Симон немедленно вызвал лекаря, но тот только развёл руками – На всё воля божья.

Аминьнах, добавил бы Ричард, но он находился без сознания.

Эпилог

Двадцать пятого марта 2021 года, приговорённый к двадцати годам трудовой армии, заключённый Антон Соболев очнулся в медицинской капсуле. Антон считал себя борцом за права человека и искренне верил в то, что эти самые права есть высшая ценность, а бороться за них – единственное достойное в жизни занятие. Родился он в семье, относящейся к сословию всадников, поэтому получил неплохое образование, став бакалавром астрофизики, но вместо работы по специальности, выбрал путь борца за народное счастье.

Главной бедой населения Принципата, по его мнению, было тупое равнодушие. Как вообще можно терпеть деление людей на сословия? Сенаторы, патриции, всадники, плебеи – натуральная архаика ещё античных времён, возвращённая в общество во время правления величайшего злодея всех времён, Ричарда Львиное Сердце, который даже сам не отрицал своего злодейства. «Я убил миллион, ради исполнения своих планов» – именно это было написано на гранитном обелиске, установленном перед входом в его склеп. И распорядился так написать он сам, то есть, гордился своим злодейством. Убил миллион! А вместо того, чтобы проклясть величайшего убийцу в истории, человечество считает его Спасителем. Вот ведь тупое быдло. Ими уже девять веков правит сословие сенаторов, в основном, главных сообщников убийцы миллиона людей, но им всё равно. Всех всё устраивало, ведь сословия не являлись закрытыми кастами, как в древней Индии, лифты между ними работали исправно, как вверх, так и вниз, и, теоретически (практически единицы) каждый плебей мог стать сенатором. Мог то, мог, но для этого ему нужно было сотворить что-то действительно выдающееся, даже грандиозное, при том, что мажорам – сынкам сенаторов, хватало всего десяти лет службы в космическом флоте, или службе спасения, для получения необходимого ценза.