Месседж от покойника - [13]

«Что же дальше?» — думал Потемкин, разглядывая склон, где одна к другой теснились в траве плиты недорогих захоронений. Сейчас этот склон был усыпан цветами — букетами, горшочками, вазами… И еще вертушками, которые тихо жужжали на ветру, и американскими флагами. Эрик Редвуд рассказывал Потемкину, что так бывает после каждого праздника. И по числу этих цветов можно, проезжая по парку, видеть, в каком секторе шли в последнее время самые активные захоронения — потому что чем свежее потеря, тем чаще посещают могилу, чем дальше отодвигается дата ухода близких — тем реже на могилу приходят. Так было, так будет… Закон жизни.

Потемкин выехал на площадь перед музеем и дворцом, где хранилось гигантское полотно «Распятие». Сейчас семь вечера, совсем светло, но парк уже закрыт, и посторонних тут не должно быть. Огромная площадь перед дворцом пуста, но три автомобиля все же есть — микроавтобус и два седана — старая коричневая «Хонда» и новенький «БМВ» — это, видимо, Айлин Меттль еще не уехала. А если она здесь, самое время заглянуть к ней на минуту.

— Ничего, если отвлеку ненадолго?

Айлин подняла голову от бумаг.

— Это вы? В такое время?

— У меня теперь круглосуточный пропуск, — сказал Потемкин серьезно. — Иначе ваша охрана задержит…

— А чего вы смеетесь? У нас охрана, как я слышала, одна из лучших в стране.

— А я и не смеюсь. Но хочу поделиться с вами секретом… — Потемкин прекрасно знал, что, сообщая Меттль то, что он собирался сказать, он мог бы с тем же успехом объявить это по громкой связи. Только громкую связь кто-то услышит, а кто-то нет, а то, что доверительно расскажет своим сотрудникам Айлин, немедленно будет передано из уст в уста. Итак… — Секрет простой, — продолжал Олег, внимательно наблюдая за собеседницей. — И состоит он в том, что представитель вашей доблестной охраны находится в тесных дружеских отношениях с представительницей вашего музея.

— Вы о Мартине, что ли? И о Джинне? Тоже мне, секрет. Об этом у нас не только весь персонал знает, но, кажется, и все покойнички. — Меттль наморщила нос. — Джинна — хороший сотрудник, у меня к ней по работе претензий почти нет… Ну если есть, то незначительные. Но она — женщина яркая и любит внимание. И пользуется этим вниманием…

Айлин сняла очки, помассировала виски двумя руками.

— Меня это как бы не касается, постольку-поскольку не отражается на работе. Но тем не менее… Мне бывает трудно.

— Что вы имеете в виду?

— Понимаете, когда у моей подчиненной благоуханный роман с охранником — это одно дело. А когда одновременно у нее не менее благоуханные отношения с одним из руководителей нашей компании — это уже другое. Как вы понимаете, когда моя подчиненная спит с руководителем корпорации… Она ведь наверняка считает, что она, эта подчиненная, и сама в какой-то степени мной руководит? И кто знает, может быть, она действительно права?

Айлин перевела дыхание.

— Во всяком случае, хоть я и делаю вид, что ничего не замечаю, но на самом-то деле я давно знаю все. Знаю, а поделать ничего не могу. Потому что и руководитель — очень достойный человек, он меня когда-то позвал сюда работать, и я считаю себя ему обязанной. Во всяком случае, никакого скандала я не хочу.

«Или не уверена, что этот скандал будет развиваться по нужному тебе сценарию и принесет тебе пользу, — подумал Потемкин. — Но кто же это, неужели наш знакомый Грейслин?»

— Я вам обещаю, что, если не будет прямой необходимости в использовании этой информации в связи с делом об убийстве, я никому ничего не скажу. — Это уже Потемкин произнес вслух, и Айлин, видимо, ждала подобного обещания, чтобы легче было продолжать…

— Да вы же сыщик, вы наверняка все сами уже знаете. Да, Грейслин. Наш вице-президент… И вы должны понимать — компания большая, вице-президентов в ней пять или шесть, но реально делами парка заправляет Грейслин в единственном числе. Совет основателей и совет директоров ему безусловно доверяют. Он, говорят, способный бизнесмен — не знаю, ничего в этом не понимаю. Но то, что он трудоголик, что он отдает жизнь развитию и совершенствованию этого бизнеса, — это факт. Смотрите, сколько было в последние годы кризисов — а «Изумрудные Луга» процветают, и цены на места захоронений и на услуги у нас, как я знаю, растут, и парк расширяется…

— Понимаю, что вы — патриот своей организации. И это приятно. Но возвращаясь к нашим персонажам. Я не спрашиваю, откуда у вас информация, которой вы со мной любезно поделились. Раз вы так говорите — полагаю, так оно и есть. Но скажите, а сам Грейслин когда-нибудь давал вам понять, что между ним и Джинной существуют особые отношения? Ну не прямо, разумеется, а как-то косвенно, намеком, частной просьбой?

— Вы не знаете Эдварда. Да он скорее удавится, чем кого-то о чем-то попросит. Он из породы этих… благотворителей. Он обожает делать мелкие благодеяния. Это мало что значит, конечно, но лучше все же мелкие благодеяния, чем мелкие подлости… Но чтобы он попросил об услуге? Нет, никогда.

— Но он же не может не догадываться, что вы знаете о его отношениях с Джинной?

— Наверное, догадывается. Человек он уже не первой молодости. Наверняка все просчитал, когда решался на такую глупость. И наверняка сам понимал, что делает глупость, — он же хорошо планирует… Но говорят же, что страсти сильнее нас. Или как там? Короче, он надеется, что статус-кво будет сохранен.