Месс-Менд, или Янки в Петрограде - [94]

— Поверните его спиной к публике! Вот так. Обнажите спину до пояса!

Милиционеры что-то замешкались.

— Леди и джентльмены, — продолжал Лепсиус свою речь, — я должен открыть вам теперь, в чем сущность отмеченной мною дегенерации. Кое-кто из вас читал, вероятно, старого немецкого философа времен Гете — некоего Гердера. В своих возвышенных писаньях о человечестве он, между прочим, проводит мысль о вертикальном строении человеческого позвоночника в противоположность горизонтальному звериному. И вот, открытый мною бугорок оказался деформированной точкой хребта. Это — Vertebra media sine bestialia. Это начало роста позвоночника не по вертикали, а по горизонтали, как у зверей. Взгляните вот сюда… — Он быстро повернулся к Чиче и вдруг вскрикнул: — Черт побери, да что это такое?

— Не знаю, сэр… — пробормотал переводчик, стоявший возле милиционеров, трясущихся от страха. — На нем что-то железное, сэр. Это не сдернешь с тела.

Спина оголенного человека была в железном футляре.

Лепсиус кинулся к нему, заглянул во все стороны, нашел металлические пряжки, какие бывали на старых книжных фолиантах, и лихорадочно начал их отстегивать. Одна, другая, третья…

— Снимайте футляр!

Милиционеры рванули, на минуту выпустив Чиче. В ту же секунду потрясающий вопль вырвался из тысячи уст. На стол прыгнул зверь с изогнутым, как у кошки, хребтом. Он соскочил со стола в зал и на четвереньках понесся, едва касаясь пола, к выходу.

— Держите его! — истерически крикнул Лепсиус. — Это бесподобный, законченный объект!

Но ни одна душа не могла бы задержать Чиче. Толпа с воплем шарахнулась от него, и он мчался к свободному проходу до тех пор, пока громовый голос Тингсмастера не крикнул:

— Бьюти!

Тогда наперерез бегущему Чиче выросла белая фигура собаки. Бьюти, рыча, пересекла ему путь, но тут произошло нечто непостижимое. Шерсть на собаке стала дыбом, пасть ее жалобно оскалилась, она затряслась и отступила.

Проход был свободен. Чиче прыгнул к дверям мимо шарахнувшейся от него в смятении толпы. Еще секунда — и ночной петербургский сумрак поглотил бы его. Но тут в воздухе просвистела пуля. Красноармеец, неподвижно стоявший у запасного выхода, спокойно опустил к ногам дуло своего ружья. Полузверь-получеловек с пробитым пулей черепом рухнул на пол, не добравшись до двери.

Никто в течение нескольких секунд не был в состоянии ни говорить, ни сдвинуться с места.

Наконец раздался спокойный голос Тингсмастера:

— Тот, до кого побрезгал дотронуться зверь, перестал существовать, товарищи! Но еще не вымерли те, кто не брезгают пользоваться такими, как он!

— Вот именно! — ответил чей-то стальной голос.

К эстраде приблизился новый оратор. Он взошел на нее. Он оглядел публику серыми глазами, на мгновение задержавшись на мнимой чете Василовых. Но Артур и Вивиан не выдержали перенесенных страданий и пережитого ужаса, они оба лишились сознания.

— Я генеральный прокурор штата Иллинойс, — отчеканил незнакомец, отстраняя рукой кинувшегося к нему Лепсиуса. — Я послан сюда, чтобы задержать опасного преступника. Но я был сейчас в публике, и я шарахнулся вместе с нею, дав ему бежать. Если б не точная пуля этого спокойного молодого человека, вряд ли мы хорошо спали бы сегодня.

В зале уже поспешно, под присмотром взволнованного Лепсиуса, убирали труп Чиче.

Незнакомец продолжал:

— Вы видели перед собой одного из величайших преступников эпохи. Он неизвестного происхождения. Его зовут Грегорио Чиче. Родная страна с отвращением свергла его власть и выгнала из своих пределов. Но нашлись люди, поднявшие на щит этого человека. Они дали ему власть и деньги, помогали изменять обличья, убивали его руками. У этого человека было множество адресов. Он и польский аптекарь Вессон из города Пултуска, составитель и продавец страшнейших ядов. Он и рыжий капитан Грегуар, хозяин парохода «Торпеда». Он и преступный профессор Хизертон, гноящий в своем сумасшедшем доме под Нью-Йорком десятки здоровых, но неугодных кое-кому людей. В конторах, банках, армии, церкви, в лучших кварталах и последних кабачках он имел своих помощников. Его магнетическая сила велика. Его хитрости неисчислимы. Он сам пускал слух о себе, как о потомке Калиостро. И все-таки он не хозяин, а только наемник, такой же, каким был Калиостро при королевских дворах. И можно сказать одно: те, кто пользуются им, — хуже и страшнее, чем он.

Сказав это, незнакомец очень медленно сошел с эстрады, догоняемый дрожащим Лепсиусом. Внизу, в толпе, толстяк схватил его наконец за фалды и с жаром упал ему на шею.

— Тсс! — произнес генеральный прокурор, приложив палец к губам. — Молчите! Позаботимся прежде всего об этих двух. — И он показал на Артура Морлендера и Вивиан, лежавших в глубоком обмороке.

Вдвоем они вынесли их обоих из зала, подозвали автомобиль, уложили молодых людей на сиденье, вскочили сами, и прокурор назвал шоферу одну из петроградских гостиниц.

Молчаливо расходился народ со съезда. Ложа с иностранцами опустела уже давно. Тингсмастер, Сорроу, Биск побрели в гавань, к скромному жилищу Сорроу. Бьюти медленно следовала за ними. Шерсть ее все еще стояла дыбом, а хвост был судорожно поджат между задними лапами.