Мерзавец - [24]

Когда я не отвечаю, он понижает свой голос до шёпота:

— Я возьму в рот твою грудь и буду играть с соском, а ты будешь выкрикивать моё имя, пока не начнёшь умолять погрузиться в тебя.

Я вообще не думаю о том, что он говорит, но и в то же время не могу себя остановить. Мои губы на автомате раскрываются, и я практически задыхаюсь. Кладу руку на свою грудь, словно это меня спасёт. Думаю о том, как было бы легко запустить свою руку под его рубашку и провести ею по прессу Колтера, потом вокруг пояса его джинсов, а затем расстегнуть их.

Дерьмо. Я его хочу.

Он смотрит в мои глаза, словно может прочесть мои мысли, зная наперёд, что я собираюсь сделать.

— Ты думала обо мне, когда кончала? — шепчет он.

Теперь я сильно его отталкиваю:

— Не знаю, о чём ты говоришь.

Он делает шаг назад, посмеиваясь.

— Я прямо по соседству, если понадоблюсь, — произносит он, подмигивая мне. — Подумай об этом.

Стону от досады, смотря на то, как он исчезает в своей комнате и закрывает дверь. Я всё ещё слышу его смех, стены тут точно тонкие. На самом деле они как бумага. Забираюсь в кровать и думаю, о том, как проведу лето, разделяя эти стены с Колтером, о котором никак не могу перестать мечтать.

Я слушала, как двери Колтера открылись и закрылись, когда он вернулся из ванной, прежде чем убедилась в безопасности и решила пойти сама. Мне бы не хотелось снова получить неожиданные встречи в ванной.

Я врала самой себе.

ГЛАВА 11.

КОЛТЕР

— Утречка, солнышко, — я поправляю воротник своей рубашки поло светло-голубого цвета и запускаю пальцы в волосы.

Кэтрин, выходя со своей комнаты, замирает на месте и пробегается глазами по моему телу.

— Ты что, надел рубашку поло? — спрашивает она. — Она же голубая.

Я с трудом подавляю улыбку.

— Ну, это ведь особый случай, разве нет? — отвечаю. — Это ради кампании твоего отца и всё. Большой семейный завтрак.

— Но она голубая, — говорит она снова. — Ты похож…

Я перебиваю её, потому что она собирается сказать, что я выгляжу как какой-то придурок в этой рубашке. После вчерашнего, когда я стоял у её двери и наблюдал, как она взволнованно со мной говорила, не уверен, что она думает обо мне что-то ещё, за исключением бога секса.

— Это всего лишь завтрак с семьёй. И я хочу выглядеть соответствующе.

— Ты уже что-то запланировал, — утверждает она, поворачиваясь, чтобы ухватиться за дверную ручку. — Чудесно, я забыла свою сумочку. Тебе лучше не строить каких-то грандиозных планов. Если ты скажешь что-то…

Я делаю шаг в её сторону, и она замирает, рука по-прежнему на дверной ручке. Наклоняясь ближе к ней, я пробегаюсь губами по её шее, а затем шепчу на ушко:

— Что, волнуешься, что я расскажу всем, какие ты издаёшь крошечные хныкающие звуки, когда кончаешь?

Она отстраняется от меня, но я вижу, как встали дыбом волоски на её затылке, как покрылась мурашками её кожа. Она может делать вид, что ненавидит, но на самом деле Кэтрин хочет меня.

Кэтрин поворачивается ко мне лицом, её глаза широко раскрыты:

— Клянусь всеми святыми, если расскажешь о нас на завтраке, я оторву нахрен твои яйца и запихну их тебе в глотку.

Взгляд, которым она на меня сейчас смотрит, похож на взгляд дикого животного, её глаза расширены, и от этого вида я становлюсь твёрдым. Я толкаю её к двери, хватаю за запястья, поднимая их над её головой.

— Нас? — переспрашиваю я. — Рад, что ты употребила слово «нас», Кейт.

— Нет, — протестует она, интонация её голоса усиливается. — Нет никаких нас. И никогда не будет нас. У нас был секс, Колтер, и это не повторится снова. Я даже думать об этом не хочу. Почему ты никак не оставишь всё в прошлом?

Она такая милая, когда врёт. Её рот так близок к моему, её дыхание прерывистое, а грудь поднимается и опускается, когда она говорит. Её не полностью застёгнутая рубашка открывает мне вид на груди, которые слишком тесно прижаты друг к другу. Если бы я сейчас не думал о том, как классно они жмутся друг к другу, то Кэтрин бы уже выгибала спину и стонала от наслаждения.

— Конечно, не думаешь об этом, Принцесса, — говорю я. — Скажи, не лежала ли ты вчера на кровати с пальчиками в трусиках, мастурбируя и думая о том, как я трахаю тебя.

— Скажешь хоть одно грёбаное слово, и я тебя убью, Колтер.

Мой член готов взорваться, она была такой напряжённой, такой очаровательно злой, и я даже не понимал, за что удостоился такой ярости с её стороны. Окидываю взглядом коридор — он пустой, наверху тишина. Где-то на первом этаже слышится голос моей матери. Но никого нет поблизости.

— Рад, что ты не можешь прекратить думать, как я тебя трахаю, даже вдали от меня, — шепчу я.

— Водитель приедет за нами с минуты на минуту, — говорит Кэтрин, её голос сбивчивый. Это не было угрозой, скорее она просто уточнила, сколько времени у меня осталось.

Я раздумываю над тем, чтобы поднять её за попку и отнести в комнату, затем сорвать эти слаксы и погрузить мой член глубоко в её готовую киску — так, как и в ту ночь. Я хочу взять её на каждой поверхности спальни. Я хочу снова её осквернить.

Она скулит, и я теряю контроль. Беру в одну руку её запястья, а другую опускаю к её брюкам. Мои глаза не прерывают зрительного контакта, пока моя вторая рука расстёгивает молнию на слаксах. Не отводя взгляда, я запускаю свою руку в её трусики.