Мертвый отец - [13]
Какова же мораль?
Убийбийствие, сказал Томас.
Убийбийствие не есть верно, сказал Мертвый Отец. Священного и благородного Отца не должно убивать. Никогда. Абсолютно нет.
Я ни о ком конкретно не говорил, сказал Томас.
Он не сводил взгляда с ременной пряжки Мертвого Отца.
Очень пригожая у тебя пряжка, сказал он, раньше я ее не замечал.
Ременная пряжка была серебряной. Площадью шесть дюймов. Рубин-другой.
Мертвый Отец обозрел свою ременную пряжку.
Дар граждан, много Дней Отца назад. Одно из нескольких сотен пышных подношений, в тот День Отца. Можно мне примерить? спросил Томас.
Хочешь примерить мой ремень?
Да, я бы хотел примерить его, если ты не против. Разумеется, можешь примерить его, если желаешь. Мертвый Отец расстегнул ремень и вручил его Томасу.
Томас застегнул на себе ремень Мертвого Отца.
Мне нравится, сказал он. Да, он на мне хорошо смотрится. Пряжка. Можешь взять ремень обратно, если хочешь.
Моя ременная пряжка! сказал Мертвый Отец.
Ты же наверняка не против, сказал Томас. Несомненно, у тебя и другие есть, столь же шикарные.
Он вернул обеспряженный ремень Мертвому Отцу.
Я не против?
А ты против?
Да, заинтересованно спросила Джули, ты против?
Я всегда был довольно-таки расположен к этой.
Но у тебя точно есть другие, столь же прекрасные. Да, у меня великое множество ременных пряжек. Какой восторг это слышать.
Не здесь. Не с собой, сказал Мертвый Отец.
Можешь взять мою старую ременную пряжку, сказал Томас. Сгодится.
Да, сказала Джули, сгодится.
Вполне хорошая пряжка, моя старая, сказал Томас.
Спасибо, сказал Мертвый Отец, принимая старую пряжку.
Не так прекрасна, конечно, как твоя бывшая ременная пряжка.
Не так, сказал Мертвый Отец. Это я вижу.
Потому-то я и хотел твою, пояснил Томас.
Это я понимаю, сказал Мертвый Отец. Ты хотел пряжку получше.
И она теперь у меня, сказал Томас.
Он похлопал себя по ременной пряжке.
Выглядит вполне, я думаю, неплохо.
Выглядит, сказала Джули.
Да, согласилась Эмма.
Придает тебе чуть больше решимости, сказала Джули. Больше решимости, чем было прежде.
Спасибо тебе, сказал Томас. И Мертвому Отцу: И тебе спасибо.
С моим удовольствием, сказал Мертвый Отец. Хорошо мочь что-то сделать ради молодежи, время от времени. Хорошо иметь возможность давать. Давать — это, в некотором смысле...
Нет, сказал Томас, давай проясним. Ты не давал. Я взял. Есть разница. Я у тебя ее отнял. Просто не путай. Дело обычное, но я не желаю непонимания. Я ее взял. Отнял у тебя.
А, сказал Мертвый Отец.
На миг он задумался.
А будет утешение?
Да, сказал Томас. Можешь произнести речь.
Нет, сказала Джули. Никаких речей.
Речь перед людьми? спросил Мертвый Отец. Перед собраньем моих верных, преданных...
Нет, сказала Джули.
Да, сказал Томас. Завтра.
Завтра?
Может быть, завтра, сказал Томас.
Моя речь!
В постель, сказал Томас. Сейчас все по кроватям. Приятных снов.
Томас обозрел свое оранжевое трико, свои оранжевые сапоги, свою новую серебряную ременную пряжку. Да! сказал он.
7
Пускай произносит свою речь, сказала Джули.
Вчера ты говорила нет.
Вчера я была в настроенье посквернее. Сегодня я в настроенье получше.
Это интересно, сказал Томас. Как тебе это удается? Пренебрегаю чувственными данными, сказала она, пусть произносит свою речь.
Томас повернулся к Мертвому Отцу.
Ты не хотел бы произнести свою речь сейчас?
Я подготовил кое-какие наметки, сказал Мертвый Отец. Наметки, быть может, не без некоторой уместности. Томас собрал воедино людей и Эмму.
Люди встали драным полукругом. Девятнадцать. Эдмунд засунувши руку себе в задний карман, где у него была фляжка. Эмма на одном кончике полумесяца, Джули на другом.
Мертвый Отец сделал шаг вперед и принял ораторскую позу, несколько подавшись вперед.
Все люди закурили сигареты. Джули закурила, а равно и Эмма.
Мертвый Отец свел вместе кончики пальцев.
Раздумывая, сказал он, двадумывая тридумывая четыредумывая о прибавочно прибывающем человечестве год за годом прибавочно прибывающих людей у любого полюбуйтесь на голове сотня тысяч отдельных волосин каким либо быть либо сбыть...
Все люди сели и заговорили друг с другом.
Созерцая, говорю я, сих прибавочно прибывающих людей, не снабженных фокусом или же покусом предварительного промысла и тем самым спорных, мы должны надежно распространить набор образцов постоянно наступательного ускоряющегося покойного мешкотного либо оседлого поведения довольного для каждого дня[25] или сообразного до следующего раза. При условии существования следующего раза невроз предвосхищения промысла промышляет включить доселе угрожающий самонепрошенный опыт переживания жизни и милые, милые переменные напряженья и теченья для привнесенья внутрь и обвнутренья если дождь потопы пожары землетрясения торнадо не происходят по предсказанью но вы гляньте-ка в окно и увидите, как небо темно, как нагл ветер, как трепаны деревья, как гравитационны красные падучие кожераздирающие черепицы с крыши не обеспечиваемые яростью предвосхищающего замысла предназначенной для пресеченья сознанья, известного под названьем сон, помолимся же. Напряженно связная Вселенная нынче есть а завтра нету конечность внутрь и конечность вовне и постоянно наступательные ускоряющиеся покойные мешкотные либо оседлые частицы в волнистой двойственности и развивающейся понятийности а также взаимодействие Дня Отца с холистическими поведеньями кои не предсказаны частями вроде вас, меня, их, а мы, а я, а он, а она, а оно. Таковые, приданные статическим либо «покоящимся» анализом сверх-последовательности непредсказуемых математических частот составленных из дополнительных и обратных чисел обнаруживаемых в циклическом пакетировании опыта не обязательно подорванного переменными ограничениями географического пакетирования, но иногда, как в песенке в сумерках когда огни пригашены и мерцающие тени мягко приходят и проходят, в целях мультидинамического пробужденья либо прорыва красотою или болью или пред- либо пост-натальных... разочарований... следующие сообразные пробные итоги, подведенные... касаемо того что может быть... в лучшем случае... однако. Однако. С учетом уже секреторно выделенного подлинного опыта регенеративно развивающегося усилия по исчерпывающему всемирному промыслу против пожара потопа мора суровых атмосферных возмущений и при условии семнадцати кубических футов воздуха в минуту на человека без ядовитых либо неприятных запахов или пыли, или злой воли, мы ощущаем что металлы говоря обобщенно и синтетические материалы говоря в узком смысле будут сцепляться в непрерывно улучшающиеся всемирные внетелесные сети, сети внутри коих лишь человеческий индивид представляется неотъемлемым островом физической прерывности как ни печально, как ни печально, физической прерывности и оцепененья, общие скорости коих оказалось невозможно определить известными методами. При условии однако всеобщего отчаянья компенсаторного промысла подобные коему известны и вам и мне, а также шизанутости, и учитывая двухтактность прежде и превыше всего, и без учета тех, чьей безопасности более широкого промысла бросают вызов либо угрожают эти систематически пульсирующие чередованья, мы прогнозируем ваше существование здесь как вероятно терпимое в пределах допуска терпимости .01, .02 и .03, при условии усовершенствования инструментария послеродового заблаговременного перепозиционирования социотехники с внегенетической кутерьмой и я иду искать. Благодарю вас.
Современная американская новелла. 70—80-е годы: Сборник. Пер. с англ. / Составл. и предисл. А. Зверева. — М.: Радуга, 1989. — 560 с.Наряду с писателями, широко известными в нашей стране (Дж. Апдайк, Дж. Гарднер, У. Стайрон, У. Сароян и другие), в сборнике представлены молодые прозаики, заявившие о себе в последние десятилетия (Г. О’Брайен, Дж. Маккласки, Д. Сантьяго, Э. Битти, Э. Уокер и другие). Особое внимание уделено творчеству писателей, представляющих литературу национальных меньшинств страны. Затрагивая наиболее примечательные явления американской жизни 1970—80-х годов, для которой характерен острый кризис буржуазных ценностей и идеалов, новеллы сборника примечательны стремлением их авторов к точности социального анализа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
– Во мне так и не развился вкус к бомбежкам мирного населения, – сказал король. – Выглядит нарушением общественного договора. Мы обязаны вести войну, а народ – за нее расплачиваться.Советский Союз и Америка еще не вступили во Вторую мировую войну, поэтому защищать Европу от фашистских орд выпало на долю короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Гвиневера изменяет супругу с Ланселотом, Эзра Паунд обвиняет всех в масонском заговоре, Черчилль роет подземную ставку, профсоюзы требуют денег, а Мордред замыслил измену.
Дональд Бартельми (1931–1989) — один из крупнейших (наряду с Пинчоном, Бартом и Данливи) представителей американской "школы черного юмора". Непревзойденный мастер короткой формы, Бартельми по-новому смотрит на процесс творчества, опровергая многие традиционные представления. Для этого, одного из итоговых сборников, самим автором в 1982 г. отобраны лучшие, на его взгляд, произведения за 20 лет.
Сборник состоит из двух десятков рассказов, вышедших в 80-е годы, принадлежащих перу как известных мастеров, так и молодых авторов. Здесь читатель найдет произведения о становлении личности, о семейных проблемах, где через конкретное бытовое открываются ключевые проблемы существования, а также произведения, которые решены в манере притчи или гротеска.
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Гражданин города Роттердама Ганс Пфаль решил покинуть свой славный город. Оставив жене все деньги и обязательства перед кредиторами, он осуществил свое намерение и покинул не только город, но и Землю. Через пять лет на Землю был послан житель Луны с письмом от Пфааля. К сожалению, в письме он описал лишь свое путешествие, а за бесценные для науки подробности о Луне потребовал вознаграждения и прощения. Что же решат роттердамские ученые?..
Обида не отомщена, если мстителя настигает расплата. Она не отомщена и в том случае, если обидчик не узнает, чья рука обрушила на него кару.Фортунато был известным ценителем вин, поэтому не заподозрил подвоха в приглашении своего друга попробовать амонтиллиадо, бочонок которого тот приобрел накануне...
Эта книга представляет собой собрание рассказов Набокова, написанных им по-английски с 1943 по 1951 год, после чего к этому жанру он уже не возвращался. В одном из писем, говоря о выходе сборника своих ранних рассказов в переводе на английский, он уподобил его остаткам изюма и печенья со дна коробки. Именно этими словами «со дна коробки» и решил воспользоваться переводчик, подбирая название для книги. Ее можно представить стоящей на книжной полке рядом с «Весной в Фиальте».
«Зачем некоторые люди ропщут и жалуются на свою судьбу? Даже у гвоздей – и у тех счастье разное: на одном гвозде висит портрет генерала, а на другом – оборванный картуз… или обладатель оного…».