Мертвый месяц - [66]

Славик заволновался:

– А ты точно уверен? А передашь родителям? А ведь аэропортов в Москве много. На каком именно?

Лицо Славика дергалось от сменяющих его чувств. Там читалось отчаяние, растерянность и надежда. Никите сделалось жутко: а если ничего не получится? Он же будет в этом виноват.

На глазах Славика выступили слезы. Еще мгновение, и он разревется. Никите пришла в голову идея.

– Давай договоримся. Например, в день твоего рождения в Домодедово возле второго входа в пятнадцать часов.

Славик моментально успокоился.

– Точно! И отдай им мою пуговицу, пусть держат ее в руке. Мне тогда их легче найти будет. Обещаешь?

Он торжественно вручил Никите пуговицу, точно это была медаль за достижение перед человечеством. Никита принял ее и кивнул.

– Обещаю.

Никита помахал Славику на прощание. Тот смотрел ему вслед и улыбался, а потом крикнул.

– Правильно, что не доверял мне – на потусторонников полагаться нельзя! А вот я тебе верю!

И исчез.

Через пару минут Никита присоединился к друзьям. Оля уже поставила греться ведра с водой, всем требовалось умыться, особенно Тине. Та стянула с себя джинсы и повесила их сушиться, завернувшись в покрывало. Нина пыталась привести в чувство Костю.

– Поцелуй его, – мрачно пошутил Даня.

– Что? – глаза у Нины округлились.

– Ничего, – стушевался Даня. – Заразился у Кости дурацким юмором. Просто в сказках поцелуй любви – верное средство.

Никита опустился рядом с Костей. Приложил два пальца к сонной артерии – пульс прощупывался. Значит, жив. Он посмотрел в смартфон: сети не было. Но ничего, выберутся из деревни и позовут помощь, если Костя не очнется. Теперь уже можно.

– Только вы отвернитесь, – неожиданно произнесла Нина.

– Нин, да я… – начал Даня.

– Отвернись. Я попробую, – резко ответила она.

Никита пошел за едой, подкрепятся по дороге. Да и хотелось, чтобы все произошло без него – в силу поцелуя любви Никита не верил. Взял пакеты с мясом, колбасную и сырную нарезку и немного подождал перед тем, как вернуться в избу. Ничего не изменилось. Все молчали, а Нина с таким напряжением смотрела на Костю, что, чудилось, еще немного, и прожжет в нем дыру. Отчаяние сгустилось настолько, что Никите сделалось не по себе: неужели все их старания были зря? И Костя единственный, кому не удастся пережить Самайн? А потом Костины глаза дрогнули, и он произнес:

– Как же жрать хочется.

Всех прорвало. Они шумели, смеялись, хлопали друг друга по спине и делились пережитым. Никите одновременно хотелось плакать и хохотать, а еще петь и танцевать. Они живы! Они пережили эту ночь и вышли из нее победителями. Вскипел чайник, Нина разлила заварку по чашкам, и Никита потянулся за шашлыком.

– Вот поэтому мне и пришлось проснуться, – глубокомысленно заявил Костя. – Иначе бы вы все мясо слопали и мне бы не оставили.

– Так ты спал?! – охнула Нина.

– Ну. Я вас слышал, но мне казалось, что я все еще дремлю – сон во сне. А потом Никита мясо притащил, и вот тут я сообразил: все по-настоящему.

– А я его целовала! Даня, это все ты! – бушевала Нина.

– А мне понравилось, – Костя взял очередной кусок. – Я не против, чтобы меня так каждое утро будили – поцелуем.

Нина смутилась настолько, что замолчала.

После завтрака девушки отправили парней из кухни – им надо было привести себя в порядок. Никита нашел в комоде несколько полотенец и рубаху для Тины. Велика, конечно, но футболка у той была вся испачкана.

– А джинсы я потом выбью, как ковер, – сострила она. – Стирать их смысла нет, надо домой собираться.

Да, это витало в воздухе. Утро наступило, пора делать отсюда ноги. Тем более, и Славик советовал.

Никита разобрал носилки. Да-а, куртка, конечно, пострадала, но не фатально. Грязь можно снегом потом отчистить. А дома машинка постирает. Он аккуратно складывал вещи в рюкзак. На смартфоне зарядки осталось мало – много истратил на фонарик, но в электричках есть розетки. Связи по-прежнему не было. Пришла Оля.

– Ни у кого перекиси водорода нет? – спросила она.

– У меня, – Даня протянул ей бутылочку и упаковку ватных дисков.

И сразу же всем понадобилось обработать свои раны. Никита тоже обнаружил две царапины: на шее и руке.

Игра «Мертвый месяц» так и осталась лежать на столе. У Никиты чесались руки сжечь ее в печке, но он решил не связываться: вдруг хуже будет? Лучше сделать вид, что ее нет.

Подтянулись Нина и Тина.

– Надо будет грязную воду вылить, – сказала Нина, – а заодно ведра помыть. Но мы вам немного воды в рукомойнике оставили. Умойтесь, а то вас домой не пустят.

Никита бросился вперед. Нужно успеть первым, а то эти так называемые друзья всю воду израсходуют, глазом не моргнешь. Они затеяли шутливую потасовку возле мойки с шумом и возней.

– Поторапливайтесь, – велела Нина. – Автобус через час пойдет.

Громко фыркая, Никита вымыл лицо и шею. Эх, сейчас бы душ принять или в ванну залезть, но это днем, когда возвратится к себе.

При мысли о доме заныло сердце. Неужели он скоро увидит родителей и брата? Даже не верится.

– Прикиньте, – произнес он, – мы сегодня все будем дома.

Друзья переглянулись.

– Да, – поддержал Даня. – Именно так и будет.

Он с Костей взяли ведра, чтобы вынести воду на улицу. Никита взглянул в окно: как там? Прекратил ли идти снег? Но нет, вокруг снег, только снег и бугры под ним – грядки. Один из бугров возле разрушенной теплицы вдруг поднялся и отряхнулся – Никита увидел волка, затем еще одного. Они по-прежнему сидели вокруг дома, неся караул. Никита толкнул Даню в плечо и кивнул в сторону окна.