Мёртвый космос: Мученик - [17]

У него болела голова. Черт, было такое ощущение, что в последние дни она болит постоянно. Хеннесси чуть повернулся в кресле и кинул взгляд на Дантека. Напарник не отрываясь смотрел на него.

– Что такое? – спросил Хеннесси.

– Такое что? – уточнил Дантек.

«Да, этот парень кого угодно отошьет», – подумал Хеннесси и отвернулся.

В батискафе, казалось, стало еще жарче. Воздух сделался ощутимо тяжелым, и каждый вдох давался с трудом.

Они погрузились еще на сто метров. Он прежде не замечал, как же тесно внутри этого «Ф-7». Сейчас же, когда они просто опускались и не было нужды уделять особое внимание приборам, Хеннесси не мог думать ни о чем другом. Пот сочился буквально изо всех пор. Казалось, он потерял уже не один литр жидкости. Ощущение было такое, что он может запросто утонуть в собственном поту.

Хеннесси рассмеялся.

– В чем дело? – поинтересовался Дантек.

Он снова засмеялся. Он просто не мог сдержаться. Конечно, сама мысль о том, что можно утонуть в собственном поту, была абсурдной, но если это все же случится? Нелепой была не только мысль, бессмысленным казалось все происходящее.

– Подыши поглубже и возьми себя в руки, – холодно произнес Дантек.

Хеннесси понимал, что напарник прав. Хуже не придумаешь – закатить истерику внутри этой скорлупки размером чуть больше чемодана, в нескольких милях от ближайших людей. Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить. Но он не сдержался и снова захихикал.

Он услышал, как Дантек расстегнул ремень безопасности, а в следующее мгновение угрюмый напарник уже оказался рядом. Он оперся на приборную панель, и батискаф чуть накренило набок, но через секунду он снова лег на прежний курс.

Хеннесси опять захихикал, и Дантек могучей лапищей обхватил его за горло. Сразу же стало нечем дышать.

– Слушай меня, – прошипел Дантек. – Есть два варианта. Либо мы выполняем задачу с тобой живым и здоровым, либо с тобой, но в качестве трупа. Мне лично все равно.

Хеннесси попробовал сопротивляться, но Дантек оказался чересчур силен. Хеннесси еще ни разу не попадал в подобные переделки, и никогда ему не было так страшно. Он чувствовал, что теряет сознание, перед глазами заплясали разноцветные точки. Он пытался глотнуть воздуха, но ничего не получалось.

Наконец, когда Хеннесси уже готов был отключиться, Дантек убрал руку, окинул напарника долгим, тяжелым взглядом и медленно вернулся в свое кресло, будто ровным счетом ничего не произошло. Задыхаясь и хрипя, Хеннесси в итоге сумел сделать вдох и принялся массировать горло.

– Теперь все в порядке? – как ни в чем не бывало спросил Дантек.

Впрочем, прозвучало это скорее как приказ, а не как вопрос.

– Да, – проговорил Хеннесси и с удивлением обнаружил, что в самом деле полегчало и он себя контролирует.

Голова, правда, теперь болела сильнее.

Хеннесси посмотрел на приборы. Батискаф по-прежнему двигался нужным курсом.

Так ли уж были необходимы крайние меры, на которые пошел Дантек? Ведь Хеннесси просто немного похихикал – стоило ли из-за этого распускать руки? Дантек, очевидно, считал иначе; пожалуй, он перегнул палку. Кто-то из них мог пострадать. Интересно, о чем думал Таннер, когда засунул его в этот плавучий гроб вместе с ненормальным? Да, наверное, Дантек сильнее – возможно, Хеннесси сейчас не в силах ничего сделать, но вот когда они снова окажутся на твердой земле, он отыщет управу на этого психа. Он подаст на него официальную жалобу. Он отправится к Таннеру, расскажет о поведении Дантека и потребует, чтобы того уволили. Ну а если Таннер не пожелает ничего предпринимать, он обратится к вышестоящему начальству. Будет писать и писать жалобы, пока не доберется до самого верха, до самого Ленни Смолла. Президент Смолл, конечно же, здравомыслящий человек. А если и мистер Смолл не захочет его слушать… что ж, тогда он им всем покажет. Он возьмет винтовку и…

– Тысяча метров, – сообщил Дантек.

Хеннесси виновато дернулся, и все посторонние мысли враз улетучились.

– Тысяча метров, – повторил он и обнаружил, что голос предательски дрожит.

Не очень сильно, так что Таннер может ничего и не заметить. Хеннесси включил видеосвязь.

– Вызываю базу, – произнес он в микрофон. – База, ответьте.

В треске помех, уже не так ясно, как прежде, послышался голос Таннера. Изображение на экране тоже было менее четким, с размытыми краями.

– «Эф-семь», база на связи. Вижу и слышу вас хорошо.

– Глубина – тысяча метров, – доложил Хеннесси. – Заглушки в порядке, приборы работают исправно, проблем никаких.

– Очень хорошо, – откликнулся Таннер. – Действуйте по плану.

Батискаф продолжал погружение. Теперь казалось, что они опускаются медленнее, чем раньше.

– У тебя все в норме? – спросил Хеннесси.

– Без проблем. А у тебя?

Хеннесси кивнул. Даже это простое движение отдалось болью в голове – ощущение было, словно мозг ударился о внутренние стенки черепа.

– Кислород в норме? – спросил он.

– Ты только что спросил, все ли в норме, и я ответил утвердительно, – холодно произнес Дантек. – Это значит, все в норме, включая и кислород.

– Да-да. Я понял.

Хеннесси некоторое время молча сидел и смотрел в иллюминатор. В свете бортовых огней батискафа больше не было видно ни малейших признаков жизни. Если здесь и водилось что-то живое, оно предпочитало не показываться. Вокруг царил неизменный мрачный пейзаж. Хеннесси вдруг сообразил, что обстановка напоминает его давешний сон, и от этой мысли ему стало нехорошо.