Мёртвые пляшут - [31]
— Ну, на громкие-то слова стражники уж точно отреагируют! — ухмыльнулся Гны.
— То есть вы будете на них кричать? — удивился Флютрю.
— Нет! — развеселившись ещё больше, хохотнул Гны. — Громкие слова я им скажу тихо.
Пока некромейстер собирался с мыслями, чтобы приступить к громким словам, Флютрю всмотрелся в фигуры стражников за проломом, которые со своего поста внимательно наблюдали за поведением всех четверых, и угрожающие жесты переименованных десятника и стражника вряд ли могли от их внимания ускользнуть. Разумеется, отсутствие ответных враждебных действий со стороны Гны и Флютрю несколько разряжало обстановку, но не настолько, чтобы стражники у пролома не готовились их проткнуть. Алебарды весьма угрожающе топорщились, а будь охрана пролома вооружена арбалетами, оттуда, уж точно, прилетела бы в поддержку своих пара-другая арбалетных болтов. Определённо, некромейстеру со своими громкими словами стоило поспешить.
Но вот Гны попросил Флютрю прокашляться и, пока тот сотрясал свои бальзамы, начал ткать некую тягучую речь каким-то совершенно новым тоном — высоким, проникновенным и скучным. И говорил, вроде, правильные вещи — о некрократии, о примате некрократической законности, о праве каждого мертвеца на свободное волеизъявления в форме некрократических вечевых собраний… То есть стоп, это раньше всё сказанное не вызывало у Флютрю протеста и казалось бесспорным. Теперь-то несчастный отшибинский некромант обрёл новый опыт, позволяющий иначе отнестись и к правам мертвецов, и к некрократической законности, и к ритуалам вечевой некрократии…
— …и, завершая, хочу спросить у вас, о доблестные Клупп из Гарма и Зеп из Батурма, согласны ли вы с приведенной мною цитатой из инаугурационной речи зрящего в корень безымянного Наместника Владыки Смерти в Западном Запорожье Наземной Некрократии, свято руководствующегося подлинными идеями восходящего на Мёртвый Престол многомудрого и всеблаженнейшего Владыки Смерти, впервые озвученными у начала времён? Согласны ли вы, что «пещерные города наземной некрократии ныне, как никогда прежде, нуждаются в приближаемом нами Торжестве Некрократической Законности и введении Некрократических Свобод в городские стены»?
— Считаем! — хором отозвались Риг и Омфал.
— Клянётесь ли вы, Клупп из Гарма и Зеп из Батурма, положить всё посмертие своё на введение в городские стены Некрократических Свобод и постижение городом Цанц истинного Торжества Некрократической Законности?
— Клянёмся! — хором отозвались Риг и Омфал.
— Так вот, — добрался Гны до кульминации своей речи, — знайте же, что Торжество Некрократической Законности стоит здесь, рядом с вами, — при этих словах некромейстер изящным жестом указал на Флютрю, — а все положенные городу Цанц Некрократические Свободы предстают наземному миру в моём лице…
— Приказывайте, о Некрократические Свободы и Торжество Некрократической Законности! — хором проговорили Риг и Омфал.
— А теперь, уважаемые Клупп из Гарма и Зеп из Батурма, — в точности повторил некромейстер Ригу и Омфалу сказанную им ранее фразу, — ведите-ка вы нас к Цанцу, да поживее!
Согнувшись под гнётом громких слов, стражники беспрекословно засеменили к своему пролому в городской стене. Гны и Флютрю важно вышагивали следом. Их поступь, должно быть, напоминала уверенные шаги Некрократических Свобод и Торжества Некрократической Законности, призванных посетить каждый город.
— А что это за речь была такая? — по дороге к пролому шепнул некромейстеру Флютрю, с трудом удерживающийся в образе. — Что, правда Наместник Владыки Смерти её говорил?
— Да я её придумал! — усмехнулся Гны. — Саму речь придумал, но не способ построения. Потому-то мои громкие слова и сработали. Поняло ли меня, Торжество Некрократической Законности?
— Я восхищаюсь вами, Некрократические Свободы! — с воодушевлением выдохнул Флютрю.
Момент подхода к охраняемому пролому переименованных стражников и облечённых в громкие слова некромантов был непрост для всех четверых, ведь здешние стражники не знали, что Риг и Омфал вводят в город не людей, а облечённые в их мёртвую плоть важнейшие некрократические принципы. Но Гны не дремал. У него осталось достаточное количество громких слов, чтобы справиться с противодействием ещё восьмерых недалёких стражников, потрясающих алебардами. Переименовал ли неизвестный некромант и этих стражей пролома, осталось неизвестным лишь по причине незнания входящими их прежних имён.
— Как вы подбираете эти громкие слова? — с недоумением спросило Торжество Некрократической Законности, когда воля всех стражников у пролома была уже подчинена.
— Эти слова намолены десятком поколений мертвецов, — с лёгким оттенком сожаления откликнулись Некрократические Свободы, — я давно удивлялся, видя, какой преувеличенный вес имеют в Западном Запорожье все употреблённые мной пустые выражения! А ведь стражники в чёрных латах готовились там: скорее всего, где-то в Циге или Менгорме.
— Да, — тревожно улыбнулось Торжество Некрократической Законности, — отдельно взятого некроманта в город они бы не пустили. Но против слова «некрократия», желающего войти в Цанц, никто не решится выступить.
Роман — пророчество, которое сбылось. Создан методом импровизации, при котором сюжет выстраивается на ходу. Создать его автор задумывал давно (название датируется 1993 годом), но примерно лет 25 вообще не писал крупной формы, а тут неожиданно для себя приступил, ибо понял: теперь или никогда. Начато — осенью 2011 года, завершено в феврале 2012. А в конце 2013 года — началось наяву!Представьте мир, в котором мечта людей о телесном бессмертии почти сбылась. Вот счастье-то наступило! Дар посмертия меняет мир.
Пятый роман цикла представляет попытку женского взгляда на Ярусный мир и происходящие в нём события. В центре внимания действия и переживания нескольких героинь-женщин, причём каждая из них глядит на мир с собственной колокольни.Среди героинь романа мёртвая царевна Оксоляна, небесная прорицательница Бланш, хитроумная разведчица Кэнэкта, прародительница множества драконов Гатаматар, а также Лулу Марципарина Бианка — женщина-родительница пусть одного дракона, самого маленького, но и самого важного, и не только для неё одной.Каждая строит свою судьбу собственными хрупкими руками-крыльями.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.