Мертвые не молчат - [32]

У меня был план по поводу моей ночной работы шпиона/защитника, и страшно не терпелось воплотить его в жизнь, поскольку теперь я был вроде как совсем настоящий шпион, работающий на Департамент безопасности. Я же получил приказ от самого Мыскина, и надо мной поработала настоящая Команда по Перевоплощению. Даже Федор не узнал бы меня сейчас, пройди он мимо по улице.

Я чувствовал себя таким крутым асом шпионажа, что даже вонь метро не испортила мне настроение. Три остановки до Лондон-Бридж по линии «Джубили», потом пересадка на гребаную «Северную» линию до станции «Энджел», в поездах которой столько извращенцев с вонючими ногами.

Но я чувствовал себя так офигенно здорово, таким суперпрофи, что даже чокнутые нищие и все эти неудачники с их грустными измученными лицами на меня не действовали. Если ты выполняешь специальное задание, то никакое дерьмо тебя уже не трогает.

Когда я выбрался из метро на станции «Энджел», мне даже потребовалось некоторое время, чтобы опять проникнуться духом этого обшарпанного района, где жил Рег, и снова привыкнуть ко всем этим бедолагам и психопатам, которые как паралитики бродят по улицам. Последние двадцать четыре часа моей жизни оказались до упора насыщены самыми разными и невероятными событиями, поэтому мне было непросто сразу переключиться на психологическую волну Рега.

И вот я вроде как потихоньку врубаюсь в окружающую атмосферу, не спеша шагая по тротуару к улице, где живет Рег.

Я делаю глубокие вдохи и потряхиваю руками, как гребаный боксер перед боем, чтобы расслабить мышцы. И чувствую себя просто обалденно. Я уже знаю, где мне лучше занять позицию для наблюдения: там же, где стоял в ту первую ночь, — рядом с подвалом, где живут эти волосатики. Именно оттуда я прошлый раз наблюдал за всеми передвижениями у квартиры Рега. Туда я и направляюсь, когда вдруг слышу противный голос:

— Дай монетку!

Я оглядываюсь и вижу старикашку, он выходит из подворотни с протянутой рукой. Он весь грязный, в какой-то саже, штаны подпоясаны веревкой, из ширинки торчит его стариковский член.

— Дай монетку! — просит он снова, становясь прямо передо мной и загораживая мне дорогу.

— Отвали! — отвечаю я.

— Сам отвали! — огрызается старикашка.

— Уйди, на хрен, с дороги! — говорю я. — Ты, чертов бродяга!

— Сам уйди, на хрен, с дороги и дай мне монетку! — снова просит он.

Поэтому я толкаю его, чтобы просто отпихнуть в сторону. Качнувшись, он делает шаг назад и нагибается. Потом бросается на меня как сумасшедший. В руках у него бутылка, он замахивается, будто собирается ударить меня ею по голове.

— Ой! — кричу я на этого отвратительного монстра. — Не бей меня бутылкой, недоносок чертов!

— Дай монетку! — орет он и, черт бы его побрал, лупит меня по башке своей бутылкой. Не особенно сильно, чтобы она не разбилась и чтобы я не потерял сознания, но все равно больно ужасно.

— Ах! — кричу я. — Больно же!

Поэтому я бью его кулаком в нос и заодно — ботинком между ног.

— Уф! — выдыхает он, сгибаясь пополам. Я продолжаю лупить его кулаками по затылку. Он падает на землю, вскрикивая «Ох!» и «Ах!».

Пока он валяется на земле, причитая свои «Ох!» и «Ах!», я достаю удостоверение Департамента безопасности и сую ему под его дурацкий кровоточащий нос.

— Тебе повезло, что я не арестовал тебя, приятель, — говорю я. Я просто рассвирепел из-за этого тупого старого ублюдка и хочу показать ему, кто здесь настоящий босс и что он не должен лупить бутылками людей по башке, особенно меня.

— Ох! Ах! — причитает этот старый тупица. — Я так извиняюсь, друг, правда. Я же не знал, кто ты такой. Ох! Ах! Только не арестовывай меня! Умоляю! — продолжает он ныть.

— Ну хорошо. Только смотри у меня. А теперь проваливай на хрен! — говорю я.

Я оглядываюсь по сторонам, но, кажется, никто не обратил на нас внимания, поэтому я почти бегом двигаюсь дальше по дороге, потирая ушибленное бутылкой место. Болит страшно, но крови нет, хотя голова у меня немного кружится и во рту опять появляется этот противный привкус.

Оказавшись вне поля зрения этого проклятого старикашки, я ныряю в одну из подворотен рядом с домом Рега, чтобы немного отдышаться. В груди у меня колет из-за всей этой беготни и драки, а башка уже натурально трещит из-за удара, и вообще я вроде даже как в легком шоке. Во рту пересохло и вкус такой, будто я долго лизал металлическую дверную ручку, и, кроме того, стало больно глотать. Как только мое дыхание успокаивается, я решаю немного полечиться «борисом», чтобы окончательно прийти в себя. Я всасываю больше, чем обычно, и скоро уже ощущаю его чудодейственную силу. Я начинаю хихикать, вспоминая все, что со мной только что произошло, и даже чувствую настоящее удовольствие от всех этих опасностей, которым подвергаюсь, будучи шпионом/защитником.

А потом время начинает буквально тащиться, как старая кляча. Я стою там, в подворотне, прикидываясь безобидным простачком. Но на улице по-настоящему холодно, и скоро я замечаю, что колени мои начинают сильно ныть, да и ступни болят, будто я протопал километров сто. Боль в голове все усиливается, чувствую, как у меня на башке растет огромнейшая твердая шишка. «Борис», конечно, помогает, но мне все равно становится хуже, да и вообще надоело торчать тут и глазеть на темные окна квартиры Рега.