Серебряный маршрут так и остался необъезженным. Хотя старинных руин в Ленинградской области хватает. Входить в маршрут должны были пять крепостей, два больших монастыря, Выборгский замок и Новгород с Псковом.
Серые елки, торчащий из-под земли гранит, свинцовая вода. Я дожил до тридцати лет, и все эти погрызенные временем руины вдруг стали для меня очень важны. Мне хотелось приехать сюда. Посмотреть на эти камни… потрогать их… что-нибудь у камней узнать… не знаю, что.
Моя страна прожила свою жизнь. Я прожил свою. Не знаю насчет страны, а я свою жизнь собирался прожить совсем иначе.
Прежде чем въехать в саму Ладогу, автобус остановился возле могилы Вещего Олега. Жрецы предсказали Олегу смерть от коня, и тот велел пасти четвероногого друга где-то здесь, на ладожских заливных лужках. Потом в черепе коня поселилась ядовитая змея, которой не нравилось, чтобы по облюбованному ею черепу кто попало ходил ногами. В 912 году Вещий Олег умер от змеиного укуса, и приятели насыпали над его телом здоровенный курган.
Тысячу лет спустя курган взялся на собственные средства исследовать некий поляк. Средств хватило, только чтобы выкопать посреди кургана здоровенную ямищу. Так и не дойдя до самого захоронения, поляк бросил раскопки и съехал на историческую родину. Что там находится ниже линии раскопа, не известно до сих пор.
Экскурсанты вылезли из теплого автобуса. Забираться на обледенелый могильный холм было сложно. На вершине холма стоял ладожский мужчина и его десятилетняя дочка. Папа носил очки и был в домино пьян.
— Ты, доча, смотри… Тут ведь все не просто так… Тут, блин, доча, энергетика…
Самому папаше энергии не хватало. Он шатался и поливал могилу пивом из зажатой в руках баночки.
— А те, которые из городов к нам, доча, приезжают… как сказать-то?.. они, доча, не понимают…
Наш экскурсовод тоже выпил пива уже с утра. Он стоял от ладожца в полуметре и не обращал на него никакого внимания. Перекрикивая дядькины завывания, экскурсовод рассказывал об истории кургана.
Торчать на вершине было холодно. Руки я кутал в перчатки, которые еще осенью купил в Вене. У них были обрезанные пальцы, а если становилось совсем холодно, то сверху можно было натянуть еще и отдельно пришитую к перчатке варежку. Варежки были дорогие, зато удобные.
Потом я спустился с кургана вниз и залез обратно в автобус. Через замерзшие стекла мне был виден кусочек древнерусской реки Волхов. Откуда ж ты взялась, моя Родина, слишком странная даже для меня, русского?
Нынешняя Старая Ладога — деревня в Ленобласти. Над избами вьются печные дымки. Всего одно кафе с фирменным блюдом «разливная водка». Наш автобус припарковался на улице Варяжской. Ладога — маленькое село, зато местная Варяжская улица — самая древняя в стране.
Проложили Варяжскую улицу древние варяги — рыжебородые шведские убийцы. 1200 лет назад они приезжали в Старую Ладогу, пересаживались с больших морских драккаров на плоскодонные речные посудины, спускались еще ниже по течению, грабили местное население, жгли нищие села и насиловали белоголовых незагорелых женщин, а потом возвращались назад, на названную в их честь улицу, и пропивали награбленное…
Здесь, в Ладоге, шведы поклонялись своим бородатым богам. Здесь они умирали, и на вершинах их курганов воины приносили Одину кровавые жертвы. Возвращаясь домой в Швецию, варяги скучали о Ладоге и во время пирушек просили скальдов спеть о любимой Варяжской улице.
В 862 году на Варяжской улице поселился конунг Рюрик с братьями и дружиной. Братья скоро умерли, а дружина перебралась чуть южнее, туда, где сегодня лежит город Новгород. Именно с этой даты начинается отсчет русской истории.
Я бы полюбил тебя, моя страна. Так многие делают, и жить ради тебя, наверное, проще, чем неизвестно ради чего. Но я до сих пор не вижу, за что тебя любить, да и на смысл жизни, моей личной жизни, ты не тянешь.
Экскурсанты побрели осматривать крепость. Я с ними не пошел. От крепости к реке Волхов вели каменные ступени. Я спустился к воде. Пейзаж напоминал романы Толкиена. Серая хмурая земля. Чужое небо. Этот застиранный край просто не может быть моей родиной. Он вообще не приспособлен для жизни.
Моя страна началась с этих пригорков. Тысячу с чем-то лет именно здесь все и завертелось. Я сел на корточки, стянул варежку и положил руку на камни. Они были холодные. Покрытые инеем. Я ничего не почувствовал.
Лет сто назад в Ладоге активно искали могилу Рюрика. Монахи соседнего монастыря как-то разгребли завалы в проложенном под крепостью подземном ходе и умудрились добраться до камеры, где стоял золотой гроб конунга.
Запасшись фонарем, лопатами и ломом, отправились они на просмотр любопытного прохода. Скоро путникам пришлось с опасностью пробираться в полумраке между рыхлыми от сырости и нависшими каменными сводами подводной галереи. Стены последней были покрыты густой массой бледно-зеленой плесени, в которую уходили руки, не встречая ничего твердого для опоры.
Воздух становился удушливым, над головами стоял шум от перекатывающихся волн. Кругом раздавалось шлепание от движения отвратительных гадин. Все это угнетало мозг до того, что терялось соображение, вязнувшие в грязной тине ноги отказывались служить. Наконец от спертости атмосферы погас огонь в фонаре и спички не загорались.
