«Мёртвая рука». Неизвестная история холодной войны и её опасное наследие - [188]

Вебер оставался на аэродроме, пока не взлетел последний самолёт.

О проекте «Сапфир» объявили на пресс-конференции в Вашингтоне утром 23 ноября. Он стал сенсацией. Министр обороны Уильям Перри назвал операцию «обороной другими средствами и с большим размахом»: «Мы навсегда убрали этот пригодный для изготовления бомб материал из пределов досягаемости потенциальных игроков чёрного рынка, террористов или режимов, желающих стать новыми ядерными державами».[850] При всей смелости и изобретательности его участников, проект «Сапфир» показал, чего можно добиться, а чего — нет. Американцы проникли в другую страну, готовую к сотрудничеству, и выкупили опасные материалы.[851] Но эту операцию нельзя было повторить в России, где было гораздо больше не только урана и плутония, но и разного рода подозрений. Трудно было представить американские транспортники C5 в Москве около здания № 116 Курчатовского института.

В правительстве США долгое время работал секретный разведывательный комитет, в котором сотрудничали люди из разных ведомств и задачей которого было изучать зарубежные ядерные достижения. В конце 1994 года комитет подготовил доклад о масштабах российского кризиса. Авторы сверхсекретного доклада заключали: на территории бывшего СССР ни на одном объекте, где хранится высокообогащённый уран или плутоний, не приняты меры предосторожности, предусматриваемые западными стандартами.

* * *

Банн, работавший в отделе научно-технической политики Белого дома, чувствовал, что влияние его стремится к нулю. Его идея «быстрого решения» успехом не пользовалась. В конце 1994 года президент Клинтон по совету своего аппарата попросил подготовить план действий по ядерной контрабанде; его должен был составить президентский совет по науке и технологиям. Исследованием руководил профессор Джон Холдрен, тогда работавший в Калифорнийском университете в Беркли. Банн координировал текущую работу. Доклад, законченный к марту 1995 года, был засекречен; его авторы призывали вести войну на несколько фронтов. В исследовании было названо около сотни объектов на территории бывшего СССР, работающих со значительными объёмами ядерного топлива, пригодного для использования в военных целях.[852] Затем Банн и Холдрен, желая обосновать свою позицию, начали добиваться — и в итоге добились — разрешения выступить с докладом перед президентом Клинтоном и вице-президентом Гором в Овальном кабинете.

Они готовили презентацию до двух часов ночи. 1 мая 1995 года, спустя всего несколько недель после взрыва в Оклахома-Сити {Один из крупнейших терактов в истории США, происшедший 19 апреля 1995 года. Взрыв заминированного автомобиля разрушил федеральное здание им. Альфреда Марра, погибло 168 человек, было ранено более 680 человек. Организаторами признали правых экстремистов Тимоти Маквея и Террри Николса. — Прим. пер.}, они рассказали Клинтону и Гору, что легкодоступные ядерные материалы представляют собой одну из самых серьёзных угроз национальной безопасности США. Холдрен обозначил главные проблемы: отсутствие у российских военных точных данных о том, сколько урана и плутония у них на складах; слабая защита хранилищ; опасность, что террористы могут легко уйти с сумкой или ведром урана, или плутония. Холдрен совершил ловкий ход: он принёс оболочку одной из топливных гранул, используемых в институте в Обнинске. Он бросил её на стол и сказал Клинтону, что таких, возможно, есть ещё восемьдесят тысяч: они наполнены ураном или плутонием, и ни на одной нет инвентарного номера. В институте не было мониторов, чтобы остановить тех, кто захочет унести гранулы в кармане. Банн шлёпнул на стол подборку вырезок из газет пятисантиметровой высоты, среди которых была обложка журнала «Time» с заголовком «Ядерный террор: распродажа». В конце презентации они продемонстрировали Клинтону диаграмму, показывающую, что произошло бы с Белым домом, если бы бомбу из Оклахома-Сити взорвали на Пенсильвания-авеню {Улица в Вашингтоне, соединяющая Белый дом и Капитолий. — Прим. пер.} — разрушения были бы не очень серьёзными. Затем они показали другую диаграмму: что произошло бы, если бы взорвалась ядерная бомба мощностью в одну килотонну. В этом случае Белый дом оказался бы на краю огромного кратера.

Клинтон ответил: он понимал, что система безопасности неэффективна, но не представлял, что русские даже не знают, украдено у них что-то или нет.[853]

* * *

Спустя несколько недель в Украину прибыла делегация министерства энергетики США. Среди американцев был молодой специалист по логистике Эрик Инглинг. Он получил работу в министерстве годом раньше и занимался административной текучкой в управлении по национальной безопасности и нераспространению оружия, где требовался допуск к секретным данным. Инглинг обладал нужными для этой должности качествами — он успел поработать в президентской библиотеке. Он помогал с визами, телеграммами и административной рутиной чиновникам, пытавшимся устранить опасность утечки ядерных материалов в бывшем СССР.

Однажды, вспоминал он, влиятельный политик зашёл к нему в кабинет. Тогда Инглингу было двадцать девять: это был крупный грубоватый молодой человек, желавший узнать больше о ядерном разоружении. «Проблема столь колоссальна, — сказал ему политик, — что даже твои внуки не смогут с ней разобраться».