Мёртвая Обитель - [7]

— Простите, — смущённо прошептала Катерина, — мне лучше покинуть этот вечер… Она взволновано отдала мне мороженое и скрылась за дверью…

Я хотел последовать за ней, но остатки рассудка взяли верх — моё поведение и без того было недостойным. Я так и остался стоять с мороженым в руках.

В комнату вошла Лизанька. Поскольку мороженое было нетронутым, я рассеянно отдал его сестре. К счастью, она не видела моей неудачи.

Вот так прошёл мой сегодняшний вечер.

29 июля 1837 года

Сегодня умерла Лизанька… Утром её нашли мёртвой… Она уснула и не проснулась…

Из записок Смирновой-Россет, 1839 год

Нам с Мишелем не удавалось побыть наедине, и я долго не могла расспросить его о сделанных умозаключениях. Сегодня утром я отправилась на прогулку и, как и предполагала, Мишель вскоре нагнал меня.

— А кого подозреваете вы? — он спросил первым, предугадав мой вопрос.

— Мне кажется, что граф убил свою невесту, — предположила я, — эта история очень напоминает мне историю ревнивого мужа, описанную вами в "Маскараде", даже отравленное мороженое…

— Допустим, в новой трагедии от мороженого умерла не невеста, а сестра графа, — поправил он.

— Не дразните меня! — я немного обиделась. — Граф приревновал свою невесту к одному из её прежних ухажёров… а сестра, возможно, догадывалась, что её брат — убийца, и граф, боясь разоблачения…

Мишель, казалось, не слушал моих рассуждений.

— Я чувствую, что всё не так просто, — сказал он мне, — здесь какой-то подвох… Был бы здесь мой приятель Вербин, сыщик, он бы с лёгкостью разобрался в этом запутанном деле…

— Да, подозреваемых много, — согласилась я, — например, сестра Валеньки, получившая её имущество… Отвергнутые ухажёры… Особенно вспыльчивый Устин…

— Из двух отвергнутых ухажёров задумчивый тихоня под большим подозрением… Люди подобного нрава непредсказуемы и способны продумать самый ужасающий способ мести…

Здесь я не могла с ним не согласиться.

— Мне вдруг вспомнилось одно мистическое собрание, на которое я попал совершенно случайно, — задумался Мишель. — Собравшиеся вели оживлённые беседы о колдунах и ведьмах, которые своими чёрными делами отравляют жизнь честным людям. Одним из жарких ораторов оказался Одинцов. Речь зашла до абсурда. Одинцов утверждал, что занятия колдовством надобно отнести к преступлениям государственной важности, и создать в тайной канцелярии специальную экспедицию для ведения следствий по магическим преступлениям.

— Как я подозреваю, вы подвергли беднягу публичным насмешкам! — нетрудно было догадаться.

— О чём вскоре пожалел, услышав в ответ подозрения относительно моей персоны, — ответил Лермонтов, — а моя поэма "Демон" стала его козырной картой… Удивительно, как мне удалось уйти с этого собрания живым…

Мы подъехали к дорожной развилке, одна из дорог которой вела к проклятому летнему дому. Я испытала непреодолимо желание отправиться именно этим путём, мне казалось, что там меня очень ждут. Представился дворик и качели, на которых раскачивалась девочка, облаченная в белый погребальный саван, развевающийся на ветру. Её яркие голубые глаза отчётливо выделялись на бледном лице. У меня закружилась голова, я едва не упала с лошади, если бы не рука Мишеля, вовремя поддержавшая меня за талию.

Ни одну ночь я не могу заснуть спокойно, мне чудится, как призрачная тень преследует меня. Когда стемнеет, я боюсь подходить к зеркалу, сквозь грань стекла я вижу её лицо. Сегодня ночью я проснулась от ужаса, мне казалось, что чьи-то ледяные руки сжали моё горло. Я знаю, призрак не оставит меня в покое, пока не будет разгадана её тайна.

Вся надежда на помощь моего Демона…

* * *

— Вы догадались, кто убийца? — спросил граф. — Прошу вас, изложите ваши доводы.

По строгому голосу Романцева я поняла, что он не склонен доверять нашему мнению.

Мишель приступил к рассказу:

— Мой знакомый сыщик научил меня учитывать две вещи: первая — обращать внимание на детали, которые вызывают хотя бы малейшее сомнение; вторая — отбрасывать сомнения в фактах, какими бы невероятными они не казались. Сомневаться в фактах всё равно, что не верить собственным глазам.

Романцев кивнул.

— Продолжайте, я заинтригован, — произнёс он.

Его тон не выражал не малейшего интереса, мне показалось, что граф хочет поскорее выслушать нас, чтобы мы более не досаждали ему своими догадками.

— Во-первых, вернёмся в тот вечер, ставший последним для Валеньки, — продолжал Мишель. — Некоторые моменты показались мне весьма любопытными: ваша сестра сказала, что почувствовала, как кто-то задел её плечо… Предположительно, этот кто-то добавил яд в бокал Валеньки… Удивительно, что Лизанька не увидела его… Если убийца задел вашу сестру, протянув руку к бокалу, значит, бокал стоял очень близко к ней. В таком случае настораживает, что, совершив подобную неловкость, убийца решился на свой коварный план.

— Каков вывод? — спросил граф.

Удивительно, но в его голосе впервые прозвучал скрытый интерес.

— Вывод таков, только ваша сестра могла добавить яд в бокал, стоявший рядом с ней на столе, — уверенно произнёс Мишель, — разумеется, в это тяжело поверить… Но, повторюсь, не доверять фактам — это не верить собственным глазам.