Мертвая комната - [12]

Как только викарий вошел, дети бросились к нему с криками радости. Он строго следил за своевременным принятием пищи, и сейчас бой часов осуждал его за опоздание к завтраку на четверть часа.

– Очень жаль, что заставил вас ждать, мисс Стерч, но этим утром у меня есть уважительная причина.

– Не беспокойтесь, сэр, – сказала мисс Стерч, безучастно потирая свои пухлые маленькие ручки. – Прелестное утро! Но боюсь, нас ждет еще один жаркий день. Роберт, душа моя, твой локоть на столе. Прелестное утро, прелестное!

– Опять желудок не в порядке, а, Фиппен? – спросил викарий, принимаясь резать ветчину.

Мистер Фиппен тоскливо покачал большой головой, жалобно посмотрел на доктора Ченнери и, вздохнув, достал из нагрудного кармана куртки маленький футляр красного дерева, из которого извлек пару аптекарских весов с гирьками, кусочек имбиря и отполированную серебряную терку.

– Любезная мисс Стерч, простите инвалида? – Мистер Фиппен начал медленно тереть имбирь в ближайшую чашку.

– Отгадайте, из-за чего я опоздал на четверть часа сегодня утром? – Викарий загадочно посмотрел на сидящих за столом.

– Пролежал в постели, папа, – закричали трое детей, торжествующе хлопая в ладоши.

– А вы что скажете, мисс Стерч? – спросил доктор Ченнери.

Мисс Стерч по обыкновению улыбнулась, по обыкновению потерла руки, по обыкновению скромно откашлялась, пристально посмотрела на чайник и с самой милой учтивостью попросила извинить ее, если она ничего не скажет.

– Твой черед, Фиппен, – сказал викарий. – Ну, отгадай, отчего я сегодня опоздал?

– Любезный друг, не проси меня угадывать, я знаю ответ! Я видел, что ты вчера ел за ужином, видел, что ты пил после ужина: никакой желудок этого не выдержит, даже и твой. Угадать, отчего ты опоздал сегодня утром! Ха! Я знаю. Ты, бедная, добрая душа, ты принимал лекарство!

– Не прикасался ни к одному за последние десять лет! – ответил доктор Ченнери с видом набожной благодарности. – Нет, нет, вы все ошибаетесь. Дело в том, что я был в церкви, и что вы думаете, я там делал? Слушайте, мисс Стерч, слушайте, девочки, внимательно. Наконец бедный слепой юноша Фрэнкленд стал счастливым человеком: я обвенчал его с нашей милой Розамондой Тревертон этим самым утром!

– И не сказали нам, папа! – воскликнули обе девочки с досадой и удивлением. – Не сказали нам, хотя вы знаете, как мы были бы рады это видеть!

– Вот оттого-то я вам и не сказал, мои милые, – ответил викарий. – Молодой Фрэнкленд не настолько свыкся со своим недугом, бедняга, чтобы терпеть, когда его публично жалеют и смотрят на него в образе слепого жениха. Он так боялся стать объектом внимания в день свадьбы, а Розамонда, истинно добросердечная девушка, так беспокоилась о том, чтобы были исполнены его малейшие прихоти, что мы решили обвенчать их в такой час утра, когда никто из бездельников не будет слоняться в окрестностях церкви. Я был обязан сохранять втайне назначенный день, также и мой помощник Томас. Кроме нас двоих, жениха с невестой и отца невесты, капитана Тревертона, никто ничего не знал.

– Тревертон! – вскрикнул мистер Фиппен, протягивая чашку с натертым имбирем на дне мисс Стерч, чтоб она наполнила ее. – Тревертон! Достаточно чаю, любезная мисс Стерч. Как это удивительно! Я знаю это имя. Долейте воды, пожалуйста. Скажи мне, любезный доктор. Очень, очень благодарен, не надо сахару, он окисляется в желудке. Скажите, эта мисс Тревертон, которую вы сегодня венчали. Очень благодарен; молока тоже не нужно. Одна из корнуоллских Тревертонов?

– Именно так! – ответил викарий. – Отец ее, капитан Тревертон, глава этой фамилии. Хотя осталось их не очень много: капитан, Розамонда, да этот своенравный старый зверь, ее дядя, Эндрю Тревертон – остатки старого рода… Богатой и знатной семьи, добрых друзей церкви и отечества, знаете ли.

– Сэр, вы не против, если Амелия получит вторую порцию хлеба с мармеладом? – спросила мисс Стерч, обращаясь к доктору Ченнери, совершенно не сознавая, что прерывает его.

Не имея в своей голове места, чтобы откладывать дела до тех пор, пока не придет время их достать, мисс Стерч всегда задавала вопросы и делала замечания в тот момент, когда они приходили ей в голову, не дожидаясь начала, середины или конца разговора, который мог происходить в ее присутствии. Она неизменно участвовала в разговоре как внимательная слушательница, но сама говорила только тогда, когда разговор относился прямо к ней.

– О, дайте ей вторую порцию, что за проблема! – сказал беззаботно викарий. – Если ей надо наесться, так не все ли равно будет это хлеб с мармеладом или что-то еще.

– Добрая душа! – воскликнул мистер Фиппен, – Взгляни на меня, какая я развалина, и не говори так шокирующе легкомысленно о том, что Амелии надо наедаться чем угодно. Нагрузит желудок в молодости, что тогда будет с пищеварением в зрелые лета? Вещь, которую в простонародье называют внутренностями, – забота мисс Стерч о здоровье ее прелестных воспитанников послужит мне извинением в том, что я вдаюсь в физиологические подробности, – это не что иное, как аппарат. С точки зрения пищеварения, мисс Стерч, самые юные и прекрасные представители человечества не более чем аппарат. Мучные пудинги и бараньи отбивные, бараньи отбивные и мучные пудинги – вот что должно стать девизом родителей по всей Англии, будь моя воля. Смотри сюда, милое дитя, смотри на меня. Эти маленькие весы – не игрушка, а очень серьезная вещь. Гляди! Я кладу на весы, с одной стороны сухой хлеб, – черствый, сухой хлеб, Амелия! – с другой – несколько гирь. «Мистер Фиппен, взвешивайте еду! Мистер Фиппен, ешьте каждый день одинаковое количество, ни на волос больше! Мистер Фиппен, превышайте эту норму – хоть бы даже черствым, сухим хлебом – на свой страх и риск». Амелия, душа моя, это не шутка, это то, что говорили мне доктора. Доктора, дитя мое, которые исследуют мой аппарат вот уже тридцать лет посредством маленьких пилюль, и не нашли, где же случился засор. Подумай об этом, Амелия, подумай о засорившемся аппарате мистера Фиппена и скажи: «Нет, благодарю вас, в другой раз». Мисс Стерч, тысячу раз прошу извинений, за вторжение в ваши владения… Ченнери, добрая, честная душа, о чем ты говорил? А, о невесте, об интересной невесте! Так она из корнуоллских Тревертонов? Я кое-что слышал об Эндрю много лет назад. Эксцентрик и мизантроп. Холостяк, как и я, мисс Стерч. Его аппарат был не в порядке, как и мой, любезная Амелия. Совсем не то, что его брат, капитан. Итак, она вышла замуж? Прелестная девушка, нет сомнения. Прелестная девушка!