Мертвая - [38]

Люди.

Мужчина, обнаженный по пояс. Смуглая кожа его лоснилась, блестела потом. Он был высок. Широкоплеч. Мускулист.

На таких, пожалуй, приятно смотреть. А уж татуировка, начинавшаяся на левой лопатке, и вовсе являлась произведением красоты. Бледно-золотистая змея обвивала руку мужчины. Тело ее становилось то уже, то шире, чешуя поблескивала, а глаза и вовсе сияли зелеными камушками, вживленными в кожу.

И готова поклясться, что камушки эти - изумруды весьма неплохого качества.

Лица мужчины я не видела, только спину его.

И змею.

И еще плетку в руке.

И женщину, распластавшуюся в мусоре. Вот плетка взлетела, лениво так, будто мужчина устал, или не он, но кожаные ремни, украшенные узелками. Колыхнулся тяжелый воздух, подхватывая их. И не удержал.

Женщина молча вздрогнула.

И сжалась в комок.

А манивший меня запах сделался резким, почти неприятным. Пахло кровью. От женщины. Она... она была, и это все, что я могла сказать. Черные волосы разметались, скрывая лицо. Грязное тряпье облепило тело, прикипая к свежим ранам.

И это меня разозлило.

На самом деле, что бы там ни говорили о моем характере, по-настоящему злюсь я крайне редко.

Взмах.

И я перехватила руку. Сжала, с удовольствием отметив, как хрустнула кость... кажется, локтевая... или лучевая? Ах, если чуть сильнее, то и обе... обе - так правильней.

Никто не смеет трогать, принадлежащее мне.

Рывок.

И плетка летит в мусор, а мужчина отправляется следом. Правда, его подбросить не получилось, но хватило пинка. А я склонилась над женщиной. Я слышала, как стучит ее сердце. Я видела, как пульсирует жилка на шее и ничего, кроме этой растреклятой жилки. Я... удержалась.

И протянула руку.

- Пойдем со мной.

А она, как ни странно, распрямилась. Черные глаза. Смуглое лицо... наверное, она была даже красива. Раньше. И быть может, даже красота к ней вернется, когда отеки сойдут. Нос мы поправим, а вот с зубами сложнее. Зубы вставить - это целая проблема.

- П-простите, г-госпожа, - ее голос был тих. - Я... я н-не...

Взгляд ее метнулся мне за спину.

И она вдруг распрямилась. И взгляд стал жестким, словно она только что приняла решение, от которого не собиралась отступать.

- Только, если вы заберете и моих детей...

Женщина облизала распухшие губы и поспешно, будто опасаясь, что я передумаю, добавила:

- В них тоже течет кровь хинару... они пригодятся вам... позже, когда подрастут.

Детей я не любила, но...

...кровь - дело другое. Глядишь, и вправду пригодятся.

Ее звали Рашья.

Она появилась на свет в маленькой деревушке на краю леса, где и жила, пока семья не решила переселиться. Почему? Она не знала.

Быть может, родители просто не желали тратиться на приданое.

Или и вправду надеялись, что за морем их ждет лучшая судьба? Или во всем виновата проклятая кровь Рашьиной бабки, которая однажды вышла из леса и осталась, и нашла себе мужа, и привязала его, не иначе как силой Кхари... как и почему, Рашья не знала, просто однажды ее и троих сестер посадили на корабль, поручив древней старухе, которая, кроме них, присматривала еще за двумя дюжинами детей. По прибытии старуха их просто продала.

Рашье повезло.

Как по мне - в бездну такое везение... но она полагала иначе. Ее муж - мужчина достойный, сильный и происходящий из касты воинов, чем она поначалу гордилась. И взял ее он без приданого, что столь же невероятно, как и сам факт, что некто, вроде Ашшаса, обратил свой взор на девочку низкого рода.

Но после...

Рашья была четвертой его женой.

Первая не прожила и года.

Вторая протянула чуть дольше. Третью в поселке еще помнили. Нет, там не принято было вмешиваться в дела чужие, тем паче, что боги дали мужчине силу, дабы властвовать, пусть всего-навсего над собственной женой.

Рашья, в отличие от прочих, оказалась живучей.

Она сумела забеременеть и выносить дитя. И в это время была почти счастлива, поскольку Ашшас, ожидая рождения наследника - кровь великого рода не имела права угаснуть - был даже заботлив.

Но родилась девочка.

Что такое девочка?

Пустые заботы.

Траты.

Приданое, которое придется собирать, когда каждая марка на счету, а еще позор, ибо у сильных мужчин рождаются сыновья. В тот год Рашья выжила, не иначе, чудом. И частью его была работа, которую удалось найти. Она мыла полы в публичном доме, за что и получала монеты.

Другое?

О нет, кто взглянет на женщину, чье лицо изуродовано побоями?

Ашшас не желал делить супругу с кем бы то ни было, хотя многие весьма охотно отправляли своих жен и дочерей подрабатывать древним и незатейливым способом.

Дикая жизнь.

Безумная.

И меня еще нежитью называют.

...в машину мы худо-бедно влезли. Конечно, она вовсе не предназначалась для такого количества народа, да и имелись у меня определенные сомнения: ну как вонь привяжется к обивке? И насекомые... терпеть не могу насекомых, а на этой троице их, полагаю, множество.

От Рашьи пахло кровью.

О да, она была хорошей женой. Покорной. Сильной. Знающей свое место. Она много работала, когда удавалось найти работу, и приносила деньги мужу. И ей жаль, что она вновь родила дочь.

Она надеялась.

Так надеялась...

...второй девочке было лет пять с виду.

Тощее нечто, завернутое в лохмотья. Руки-веточки, ноги со вспухшими коленями. Огромная голова и черные глаза. На меня она смотрела сквозь ресницы, но внимательно, и чудилось...