Мертвая академия. Печать крови - [49]

Дэйн сгорал в этом имени, в ее тонком, едва уловимом запахе карамели и диких яблок. Тонул в ее огромных фиалковых глазах, полных доверия, хрупкой надежды, чистого, невинного желания…

И в один миг все волшебство оборвалось. Сияюще-синие радужки наполнились мраком ужаса. Тонкие брови неверяще приподнялись, а влажные, едва приоткрытые губы вдруг сжались в обиженную линию.

Но самым страшным было не это. А ее взгляд, полный страха и осуждения. Он резал не хуже ритуального клинка. Только гораздо болезненнее.

И во всем этом он виноват сам. Потерял контроль, лишился самообладания. Снова. Настолько, что позволил темному ритуалу выйти из-под контроля.

Дэйн должен был всего лишь увидеть ее анарель. Источник силы каждого мага. Спрятанную глубоко в груди магическую спираль, с помощью которой колдуны управляют материями.

Это было крайне важно. Ведь анарель некроманта, что уже несколько лет тренирует сумеречную магию, будет чисто черным. Природное радужное сияние источника быстро подстраивается под выбор хозяина, меняя свой цвет.

Но у Ларианы потемнело лишь внешнее кольцо спирали. Это означало, что она не могла заниматься магией дольше пары недель. А значит, и не могла быть виновна в том, в чем он ее подозревал.

Стало ли ему легче? Однозначно — стало. Потому что если бы все оказалось именно так, как он и предполагал, скорее всего, девушку и вправду пришлось бы убить.

Одна мысль об этом заставляла холодное сердце высшего некроманта рассыпаться на осколки.

Что с ним произошло? Почему вдруг это стало так важно? Ее руки, улыбка, сияние глаз цвета океанских глубин…

Дэйн чувствовал себя отвратительно. Он должен был сохранять дистанцию, оставаться бесстрастным, особенно с этой магианой. Но именно с ней у него совершенно ничего не получалось.

И сейчас она смотрела на него так, что хотелось провалиться сквозь землю в сумеречный мир. Сгореть на месте или прямо сейчас превратиться в нежить, чтобы не чувствовать ничего. Не замечать боли в ее взгляде. Не видеть, как фиалковые глаза становятся опасно блестящими.

— Вы хотели меня убить? — почти беззвучно произнесла она, словно ей не хватало воздуха. Словно он ударил ее или душил собственными руками. — Почему вы хотели меня убить?

Нужно было взять себя в руки, не смотреть больше в эти глаза, не вдыхать ее запах. И хорошо, что после этого проклятого видения она больше ему не верит. Пусть не верит. Пусть боится.

Так будет лучше для них обоих.

— Магиана Ирис… — выдохнул Люциан сквозь крепко сжатые челюсти. И взгляд снова стал ледяным. — Не стоит принимать так близко к сердцу случайные картинки.

И отвернулся, медленно отойдя к окну. Только темные боги знают, чего это ему стоило.

За спиной повисла густая, звенящая тишина.

— Вы хотите сказать, то, что я видела — неправда?

Люциан закрыл глаза.

Солгать. Нужно просто солгать. Но, демоны, почему это так сложно?!

— Вас это не касается, магиана Ирис, — выдавил он бесцветно и отстрэненно. Как всегда.

Браво, Дэйн. Еще немного, и лгать станет просто даже самому себе.

Но за спиной вдруг раздалось ядовитое:

— Неужели?

Он резко развернулся, встретившись с пылающим взглядом из-под приподнятых бровей.

— Значит, меня это не касается? — переспросила она, приближаясь.

Лариана вся горела. Дэйн никак не мог понять, откуда в первокурснице такая смелость? Ее напористость и инициатива, которые она каждый раз не боялась проявлять, одновременно смешанные с неуверенностью и стыдливостью, постоянно ставили некроманта в тупик.

— Мне стоит повторить? — через силу произнес он, сохраняя жесткий тон.

Но на Лариану это будто бы не произвело ни малейшего впечатления. Она лишь закрыла глаза на мгновение, судорожно сглотнув, но снова сделала шаг вперед.

— Лучше скажите, что вы скрываете от меня, — почти прошептала она, наконец преодолев последнее расстояние, разделяющее их.

С ума сойти, она умудрилась загнать его в угол в его же собственном кабинете.

Люциан прижался спиной к окну, чувствуя, что эта близость снова выбивает его из колеи. Опять он ощутил сладковатый запах, заставивший его шумно втянуть воздух.

Ему хотелось вдыхать ее.

— Не понимаю, о чем вы, — проговорил он как можно более жестко.

И, судя по дрогнувшим на миг губам Ларианы, вполне натурально.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, — не сдавалась она, но голос звучал уже не так уверенно.

— Вы забываетесь, — прохладно ответил Люциан. — Особенно если думаете, что я собираюсь отчитываться перед первокурсницей-магианой.

Лариана вздрогнула так, словно ее кто-то ударил. Фиалковые глаза подернулись влагой.

Дэйн сильно сжал губы, чтобы не сказать вслух того, что до боли жгло горло:

«Хорошо, лучше ненавидь меня… Бойся. Так будет правильно. Потому что если ты приблизишься еще хоть на миллиметр, если снова коснешься меня своими тонкими пальчиками, клянусь отцом Тьмы, мне будет уже все равно, что я — твой ректор…»

— Я знаю, — в то же время проговорила Лариана, не сводя с него пристального взгляда, — вы что-то скрываете от меня. Я помню ваши слова там, в сумеречном мире, — продолжали литься обжигающие фразы под ошеломленным мужским взглядом. — О том, что «яблочко от яблоньки» недалеко падает. Признайте, вы были знакомы с моими родителями?