Мерседес из Кастилии. Красный корсар - [17]

— Поистине этот Христофор не потратил времени даром, беседуя с вами, мудрейший отец Педро! Однако вопрос еще не есть доказательство.

— Сократ тоже любил задавать вопросы, сын мой, но Сократ задавал их, чтобы ему отвечали!

— Чума меня забери, как говорят при дворе французского короля. Да ведь я-то не Сократ, добрейший отец Педро, а всего лишь ваш бывший воспитанник и родственник, Луис де Бобадилья граф де Льера, недостойный племянник любимицы королевы, маркизы де Мойя, самый высокородный из рыцарей Испании, хотя мои враги и утверждают, что это не так.

— Меня не интересует ни твоя родословная, ни твои причуды и недостатки, дон Луис де Бобадилья, потому что я знаю тебя и слежу за тобой с пеленок. У тебя только одно достоинство, и никто его не отнимет, — это удивительная правдивость. И ты еще никогда не проявлял ее с большей очевидностью, чем сейчас.

Добродушная улыбка достойного отца Педро смягчила едкую шутку, и юноша расхохотался, понимая, что сам поставил себя в глупое положение и что сердиться не на кого.

— Ах, отец Педро, прошу вас, перестаньте хоть сегодня школить меня! Поговорим лучше серьезно об этом необычном деле. Вы-то, надеюсь, не станете утверждать, будто земля круглая?

— Нет, Луис, утверждать это, как некоторые, я не стану, потому что подобные утверждения трудно примирить со священным писанием. Однако загадка с парусами весьма зани мает меня, и мне порой хочется побывать в разных портах и на море, чтобы увидеть все собственными глазами. Если бы не жестокая рвота, которая мучит меня на судах, я бы давно это сделал.

— Подумать только, чем бы тогда излилась вся ваша мудрость! — со смехом воскликнул юноша. — Отец Педро де Карраскаль мечтает стать морским бродягой, как его воспитанник, — это ли не причуда! Но пусть душа ваша будет спокойна, мой почтеннейший родственник и мудрейший наставник, потому что я могу избавить вас от сомнений. Сколько я ни путешествовал по морю или по суше — а вы знаете, что для своих лет я постранствовал немало, — я всюду видел, что земля плоская, а океан еще более плоский, если не считать водоворотов и волн во время бури.

— На вид так оно и должно казаться. Однако Колон, который плавал гораздо больше и дальше тебя, думает иначе. Он убежден, что земля — это шар и что, если плыть на запад, можно добраться до берегов, лежащих от нас к востоку.

— Клянусь святым Лоренцо, мысль дерзостная! Неужели он действительно хочет отправиться в просторы Атлантики и даже пересечь их в поисках какой-то далекой неведомой земли?

— Именно это он и задумал. И в течение семи долгих лет Колон пытается убедить наш двор, чтобы ему предоставили необходимые средства. Да что там семь лет! Я слышал, он еще задолго до этого обращался со своей просьбой ко многим другим дворам.

— Да, но, если земля круглая, — продолжал дон Луис с задумчивым видом, — почему вся вода не схлынет к ее нижней части? Почему у нас до сих пор еще остались моря? Если Индия, как он утверждает — а я это понял из ваших слов, — находится на другой стороне земли, как же там ходят люди? Неужели вверх ногами?

— Такой вопрос уже задавали Колону, но он не придает этому значения. Тем более, что многие наши отцы церкви тоже склоняются к мысли, будто у земли нет ни верха, ни низа, то есть низ всегда у нас под ногами, так что тут особых затруднений не возникает.

— Надеюсь, отец Педро, вы не хотите убедить меня, что люди могут ходить на голове, дрыгая ногами в воздухе? Клянусь святым Франциском, у жителей Катая должны быть когти, как у кошек, иначе они все давно бы свалились.

— Куда, Луис?

— Куда? То есть как, отец Педро? Наверное, в ад… или в бездонную пропасть! Не может же быть, чтобы люди ходили вниз головой, опираясь ногами на воздух! Значит, каравеллы тоже должны там плыть на мачтах? Такого еще не бывало! Что же удерживает моря, почему они не хлынут в преисподнюю и не зальют адское пламя?

— Сын мой Луис, — строго проговорил монах, — в своих легкомысленных речах ты заходишь слишком далеко! Как ты сам-то представляешь себе нашу землю, если тебе не по душе мнение Колона?

— Она плоская, как щит мавра, который я разрубил в последней схватке, такая же плоская, какой только можно делать сталь на наковальне.

— Значит, ты думаешь, что у земли есть пределы?

— Да, я так думаю, и, если дозволят небеса, а также донья Мерседес де Вальверде, я доберусь до них прежде, чем умру.

— По-твоему, земля с четырех сторон кончается обрывом, до которого можно добраться, стать там и смотреть вниз, как с высокого плоскогорья?

— Картина, достойная вашей кисти, отец Педро! До сих пор я об этом не думал, но где-то должно быть такое место. Клянусь святым Фернандо! Подвиг, достойный самого дона Алонсо де Охеда [20] : стоять одной ногой на краю земли, другой — на облаках и швырять апельсины на луну!

— С тобой нельзя говорить ни о чем серьезном, Луис! Мне, например, мысли и планы Колона кажутся достойными внимания. Против них у меня есть только два веских возражения. Первое — все это трудно примирить со священным писанием. И второе — огромная, непостижимая, я бы сказал, даже бессмысленная обширность океана, который должен отделять нас от Катая, потому что иначе мы бы уже давно узнали об этой стране.