Мерлин. Моргана. Артур - [79]

Шрифт
Интервал

— В кои-то веки, государь, — сказал Гавейн, — я полностью соглашаюсь с тем, что говорит Кэй, разве что слово «волк» кажется мне неудачным применительно к Клаудасу, который скорее похож на подлую змею в короне, воцарившуюся на болоте. Мерзкая тварь на мерзкой земле, хотя ее зря прозвали Пустынной, ибо породила она бесчисленное множество гадин. Сколько же рептилий выползло из этой тины, если смогли они одолеть, пусть даже за семь лет, две армии под командованием таких воинов, как Бан и Богорт? Помнишь ли ты, какую доблесть проявили они при Бадоне? Кроме тебя, никто не превзошел Бана — великого косаря саксонских колосков. Они защищали тогда нашу землю и были нам братьями по оружию, оставшись братьями и в мирное время. Война необходима, чтобы отомстить за их гибель и вернуть их сыновьям законное наследство. Завершим дело, начатое сиятельной королевой Авалона — мудрой и ужасной Морганой. Покажем себя достойными родичами этой Афины, которая уничтожила громадное войско с горсткой вооруженных пращами крестьян. Ты слышал, Кэй? Всего девятьсот необученных воинов — мужчин и женщин, а не все логрские бойцы!

Пэры один за другим поддержали Кэя и Гавейна. Последним высказался Мордред:

— Есть нечто более важное, государь, чем возврат земли или месть за погибших. Клаудас — это призрак старого мира, и победа его означает поражение Мерлина и Стола, падение закона и возрождение хаоса. Я также стою за войну, но не во имя завоевания или мести. Это война не против одного человека — это война правосудия против варварства. Все Клаудасы должны быть либо вразумлены, либо истреблены, ибо земля их, вопреки мнению Гавейна, заслуживает название Пустынной в той мере, в какой являет собой пустыню духа. И если мы не сможем оплодотворить ее идеей, нам придется сотворить из нее настоящую пустыню, иными словами, место, где нет больше ничего — ни добра, ни зла.

Воцарилось молчание. Затем Гавейн со смехом произнес:

— Смелее, Мордред! Истребим все! Истребим дотла! Сначала животных, ибо эти существа совершенно не способны постичь этику. Затем людскую породу, которая не желает воспринимать все ту же этику или, по крайней мере, слишком часто нарушает идеальную геометрию твоего правосудия вследствие прискорбного разброда в мыслях. В борьбе с относительным варварством нет лучшего средства, чем варварство абсолютное. Земля станет безупречно чистой, воздав должное твоим талантами божественной домохозяйки. Конечно, ты, скорее всего, останешься один со своей метлой, но за универсальную девственность можно заплатить крупицей тоски. Ах, Мерлин! Где же ты? Почему ум избрал для себя убежище в каком-то дурацком лесу, предоставив полную свободу слепой и тупой вере?

— Гавейн, — сказал Мордред, сильно побледнев, — даже при моей любви к тебе мне бывает порой трудно сносить твои насмешки!

— Я тоже люблю тебя, красавчик монах. Насмешки мои — лишь оборотная сторона твоей трагической серьезности, противовес для твоей тягостной мистики, вода для усмирения бушующего в тебе пламени. Все на свете имеет множество ликов, о чем ты, похоже, не ведаешь. В сущности, не так уж важно, что мы с тобой воплощаем всего два, уравновешивая их в неком карикатурном единстве. Достаточно, чтобы король был способен видеть каждый из них. Впрочем, это его ремесло.

— Не мое, а ваше! — раздраженно отозвался Артур. — Если вы, конечно, намерены исполнять свой долг советчиков, для чего и была оказана вам тягостная честь восседать за Столом. А теперь я выскажу свое собственное мнение относительно Арморики. Как и вы, я полагаю войну неизбежной. Но главным считаю не оценку вражеских сил, как говорил Кэй, а благоприятный момент. Перед нами стоит выбор: либо начать войну прямо сейчас и учредить в отвоеванных королевствах регентство, пока Ланселот, Лионель и Богорт не достигнут необходимого для царствования возраста, под которым я понимаю надлежащую зрелость не столько тела, сколько духа, что позволит им править согласно закону Логриса и философии Мерлина. Либо подождать с войной, пока не обретут они таковую зрелость. И я желаю именно этого — по нескольким причинам. Первая состоит в том, что один раз такое уже произошло. Король Уэльса, дед Мерлина, приютил четырехлетнего Пендрагона и трехлетнего Утера в 426 году, когда погиб их отец Констан Логрский, а власть захватил командующий его армией узурпатор Вортигерн. И войну с ним начал, чтобы вернуть сыновьям Констана наследство, только в 452 году. Двадцать шесть лет он обучал их, имея в виду одну лишь цель — воспитать их служителями великой идеи о единстве всех бриттов, владыкой которых после него должен был стать его собственный наследник Мерлин. И мы знаем, к чему привела эта идея, зародившаяся в маленьком племени деметов. Вдохновленный ею, я пришел к выводу, что лучше выждать некоторое время при начале дела, дабы больше получить впоследствии, ибо прочность — дитя терпеливого предвидения, тогда как эфемерность — дитя поспешности. Вторая причина: мы едва оправились после семи лет тяжкой, изнурительной войны. Третья причина: мне необходимы время и мир, чтобы преобразовать империю, продолжив дело, прерванное и отчасти подорванное походом в Орканию. Мне нужно двадцать лет, чтобы сплотить Логрис вокруг закона Стола, а также подготовить наследников Арморики к их миссии творцов, призванных возвести прочное здание по ту сторону моря. В течение этого срока с Клаудасом не будет ни союза, ни войны — если я смогу избежать ее.


Еще от автора Мишель Рио
Архипелаг

Диапозон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. Мини-роман «Архипелаг» — это каскад парадоксов. Причудливоестечение обстоятельств в один день изменяет жизнь троих героев: неприступной хозяйки аристократического колледжа, гениального, но безобразного библиотекаря и честолюбивого юнца ученика.


Неверный шаг

Изысканно-ироничная проза Мишеля Рио — блестящий образец новейшей европейской словесности. Российскому читателю хорошо известны его романы. Диапазон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел именно как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. «Неверный шаг» — история со множеством неизвестных, сочетающая в себе черты классического детектива и философского романа.


Мерлин

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Про красных и белых, или Посреди березовых рощ России

Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.


Хрущёвка

С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!


Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.


Музы героев. По ту сторону великих перемен

События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?


Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.


Еда и эволюция

Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.


Смотреть кино

Ж.М.Г. Леклезио недавно стал обладателем Нобелевской премии по литературе, и естественно, что самые разные его книги вызывают сейчас широкий читательский интерес. Он не только романист, но и блестящий эссеист, своего рода поэт эссеистики, и эта посвященная кино книга — прекрасное тому подтверждение. Завсегдатаи киноклубов (каковых немало и по сей день) и просто киноманы с удовольствием обнаружат, что западная интеллигенция «фанатела» по поводу тех же фильмов, что показывались на «музейных» просмотрах в России.


Огонь под пеплом

Новеллы французского писателя Андре Пьейра де Мандьярга завораживают причудливым переплетением реальности и фантазии, сна и яви; каждый из семи рассказов сборника представляет собой великолепный образчик поэтической прозы.


Модильяни

Профессор орлеанского Института изобразительных искусств, директор Архива Модильяни в Париже и Ливорно, Кристиан Паризо представляет Амедео Модильяни не только великолепным скульптором, живописцем и рисовальщиком, но прежде всего — художником редкостного обаяния, каковым он остался в истории мирового искусства и в памяти благодарных потомков. В книге дана широкая панорама жизни парижской богемы, когда в ее круг входили знаменитые художники XX века — Пикассо, Брак, Сутин, Бранкузи, Шагал.


Полнолуние

В книгу вошли три романа известного литовского писателя, ныне живущего в Израиле, написанные в середине шестидесятых годов и ставшие ярким событием литературной жизни того времени. Романы: На чем держится мир, Вечный шах, Полнолуние. Еврей у Мераса — это просто человек, чистый человек, человек, очищенный от мусора и быта, но чудовищным образом втянутый в мясорубку убийства. Создан для любви, а втянут в ненависть. Создан для счастья, а втянут в войну и гибель. Создан для света, а низринут во тьму.Лев Аннинский Там, дальше — тоже гетто.