Мерлин. Моргана. Артур - [24]

Шрифт
Интервал

После этого смуты и волнения оставили Арморику. Артур захватил Горру и разбил пиктов и скоттов, живших в стране Далриада. И там снова Мордред и Ланселот прославились своей воинской доблестью и неустрашимостью в бою, своей безраздельной верностью королю и великодушием к побежденным врагам. И как прежде был «мир Утера», так теперь наступил «мир Артура».

Безмятежное и невозмутимое спокойствие Дольнего Леса как будто разлилось по всему Логрису. Времена года чередой сменяли друг друга. Мои волосы постепенно белели, и, когда я оборачивался и смотрел назад, моя жизнь казалась мне бесконечной, а мое рождение — навсегда затерявшимся где-то во мраке времен. В светлой дымке тех далеких, ставших легендой времен, когда родилась моя мечта, блуждали тени тех, кого я так любил и кто лежит теперь у Каменных Столбов. Однако я не чувствовал в своем теле никакой усталости, тогда как спокойная и печальная отрешенность мало-помалу завладевала моим все еще деятельным умом, погруженным в изучение материи и времени в поисках всемирного закона. Я все еще любил Вивиану, ее ставшее еще более нежным, более чувственным и ласковым тело, достигшее своего расцвета, немного отяжелевшее и уступившее возрасту, вечную юность ее ума, жаждущего наслаждений и познания. Озерный замок опустел, а она и не старалась заменить умерших, словно желая, чтобы история ее крошечного королевства закончилась вместе с ее жизнью.

Несокрушимый Логрис и легендарный Круглый Стол воплотились в почти божественном триединстве: Артур, Мордред и Ланселот. Три поколения, являвшие собой лучшие образцы человеческой породы. Между тем благородные узы, скреплявшие этот тройственный союз, уже подтачивала кое-где разъедающая ржавчина, которая до сих пор не давала себя знать в чрезвычайных условиях непрекращавшихся походов и войн, подавляемая тем необъяснимым великодушием силы, которое поддерживает постоянная необходимость рисковать своей жизнью рядом со своим ближним и ради него. Этой разъедающей ржавчиной были: кровосмешение, супружеская неверность и ложь. Но мир стоял, как и прежде, империя Артура держалась непоколебимо, как если бы Бог и дьявол соединили свои усилия, чтобы сотворить совершеннейший из миров, когда-либо бывших на земле. И этот мир, основы которого заложил я, был в своем роде величественным продолжением моей собственной двойственной природы. Быть может, в конце концов я бы и победил.

Прекрасная мечта рухнула по мановению руки. Богопротивная любовь Гвиневеры и Ланселота внезапно открылась и сделалась всем известной. Началась междоусобная война. Артур и Ланселот выступили войной друг против друга в Арморике, оставив правителем Логриса Мордреда, не захотевшего вмешиваться в этот спор. Но вскоре он — с обидой и гневом видя, как безрассудная страсть и беспутство торжествуют над разумом и законом, — возненавидел Артура и Ланселота за их безумие и за ту ничтожную причину, которая толкнула их — что борзых кобелей — к войне и которая делала их в его глазах недостойными Круглого Стола. Позорная эта война разбудила в нем старинную горечь и злобу против плотского греха, плодом и жертвой которого он явился в этот мир. Таким образом, именно его беззаветная верность привела его к измене. Он всенародно открыл свое происхождение и былой грех короля, провозгласил себя законным государем Логриса и велел казнить Гвиневеру. Артур, заключив перемирие с Ланселотом, возвратился в Британию во главе своей армии.

Отец и сын готовы были растерзать друг друга.

Моргана торжествовала.

Тогда я покинул Дольний Лес и вернулся в мир.


Когда я приехал в Камланн, все было кончено.

Мой конь осторожно продвигался вперед, с опаской ступая меж распростертых на земле тел, шарахаясь в сторону, когда в море мертвой человечьей плоти что-то вдруг начинало шевелиться, содрогаемое последними мучительными движениями жизни. Картина чудовищного апокалипсиса, открывшаяся моему взору, и бренные останки некогда великого мира, обнаруженные мною по возвращении, вернули меня к началу всего, напомнили мне другого всадника, другое поле, устланное телами убитых, и то, как давным-давно, в незапамятные времена, я впервые столкнулся со смертью в столь полном и грандиозном ее воплощении. Я как будто слышал этот строгий, любимый и ненавидимый мной голос — того, чей закон наконец восторжествовал: «На свете есть только война, Мерлин, — и ничего, кроме войны». И в кровавом свете утренней зари, и в сгущавшихся закатных сумерках, обступивших с двух сторон ослепительное и мимолетное сияние дня — дня Круглого Стола, — я увидел память и предвестие бескрайней ночи.

Нагромождение тел становилось плотнее вокруг вождей, где разгорелся самый ожесточенный бой. Изрубленные, в богатых одеждах, испачканных и разбитых доспехах, они лежали на земле, соединившись в отвратительном братстве смерти, как некогда были едины в своей мечте о более совершенном мире, прежде чем их разделила самая беспощадная ненависть, которую только может породить самая преданная любовь. Почти все лица были мне незнакомы, но некоторых из них я все же узнал — из тех, кого помнил по временам их юности, когда они заменили за Столом своих отцов, павших на холмах Бадона. Я давал имена этим мертвенным ликам, на которых пересекались отметины, начертанные временем и оставленные мечом, и где, словно на восковых масках, навсегда застыло выражение отрешенно-безмятежного спокойствия или уродливый оскал ярости и страдания: Гавейн, Сагремор, Ион, Карадос, Лукан, Ивейн… Старик с белоснежными волосами и бородой, липкими от спекшейся крови, лежал на спине с открытым черным и беззубым ртом, как если бы бросал небу свои последние проклятия. И в этом совершенном воплощении старческой немощи и отчаяния с большим трудом различил я тяжелые, грубоватые и веселые черты Кэя, молочного брата Артура. Верного Кэя. Я знал, что в сражениях он никогда не оставлял короля, и поэтому стал искать поблизости его тело. Я нашел Мордреда. На мгновение я принял его за Артура. Но в его неподвижных глазах, чуть подернутых дымкой смерти, обращенных к небу и словно всматривавшихся в пустоту, я узнал знакомый зеленый огонек глаз Морганы. Его спокойное, не тронутое мечом лицо в обрамлении длинных седых волос, которые одни выдавали его возраст, сохранило всю свою красоту и устояло в схватке со временем. Мордред — изменник от избытка преданности, злодей от чрезмерной добродетели, совершенный плод того мира, который я создал и который он разрушил именно благодаря своему совершенству. Его руки судорожно обхватили клинок, глубоко вонзившийся ему в живот, сжимая его с такой силой, что лезвие разрезало ладони. Это было замечательное оружие, самое прекрасное в Логрисе. Когда-то я сам преподнес меч Артуру в день его коронации. Это был его меч. Так, отец убил своего сына. Но, без сомнения, и сын не остался в долгу перед отцом, потому что ничто, кроме смерти, не могло вынудить Артура расстаться с чудесным мечом. Я снова принялся за свои поиски, но так и не нашел того, что искал. Тогда я спешился, выдернул меч из тела Мордреда и привязал его к своему поясу. Потом, охваченный какой-то неосознанной любовью, я обхватил его руками и перекинул через круп своего коня. Тело было большим и очень тяжелым, но я почувствовал, что мои иссохшие члены нисколько не потеряли своей силы. И при виде такой прочности жизни, крепко державшейся во мне — знамения бессмертия посреди всеобщего разрушения, проклятия сознания, обреченного на вечное одиночество в пустыне забвения, — сердце мое горестно сжалось в неизбывной тоске.


Еще от автора Мишель Рио
Архипелаг

Диапозон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. Мини-роман «Архипелаг» — это каскад парадоксов. Причудливоестечение обстоятельств в один день изменяет жизнь троих героев: неприступной хозяйки аристократического колледжа, гениального, но безобразного библиотекаря и честолюбивого юнца ученика.


Неверный шаг

Изысканно-ироничная проза Мишеля Рио — блестящий образец новейшей европейской словесности. Российскому читателю хорошо известны его романы. Диапазон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел именно как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. «Неверный шаг» — история со множеством неизвестных, сочетающая в себе черты классического детектива и философского романа.


Мерлин

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Северная повесть

В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.


Хрущёвка

С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!


Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.


Музы героев. По ту сторону великих перемен

События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?


Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.


Еда и эволюция

Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.


Смотреть кино

Ж.М.Г. Леклезио недавно стал обладателем Нобелевской премии по литературе, и естественно, что самые разные его книги вызывают сейчас широкий читательский интерес. Он не только романист, но и блестящий эссеист, своего рода поэт эссеистики, и эта посвященная кино книга — прекрасное тому подтверждение. Завсегдатаи киноклубов (каковых немало и по сей день) и просто киноманы с удовольствием обнаружат, что западная интеллигенция «фанатела» по поводу тех же фильмов, что показывались на «музейных» просмотрах в России.


Огонь под пеплом

Новеллы французского писателя Андре Пьейра де Мандьярга завораживают причудливым переплетением реальности и фантазии, сна и яви; каждый из семи рассказов сборника представляет собой великолепный образчик поэтической прозы.


Модильяни

Профессор орлеанского Института изобразительных искусств, директор Архива Модильяни в Париже и Ливорно, Кристиан Паризо представляет Амедео Модильяни не только великолепным скульптором, живописцем и рисовальщиком, но прежде всего — художником редкостного обаяния, каковым он остался в истории мирового искусства и в памяти благодарных потомков. В книге дана широкая панорама жизни парижской богемы, когда в ее круг входили знаменитые художники XX века — Пикассо, Брак, Сутин, Бранкузи, Шагал.


Полнолуние

В книгу вошли три романа известного литовского писателя, ныне живущего в Израиле, написанные в середине шестидесятых годов и ставшие ярким событием литературной жизни того времени. Романы: На чем держится мир, Вечный шах, Полнолуние. Еврей у Мераса — это просто человек, чистый человек, человек, очищенный от мусора и быта, но чудовищным образом втянутый в мясорубку убийства. Создан для любви, а втянут в ненависть. Создан для счастья, а втянут в войну и гибель. Создан для света, а низринут во тьму.Лев Аннинский Там, дальше — тоже гетто.