Мэрилин Монро - [19]

Другим прототипом был и в самом деле старик — старый Джо Шенк, один из основателей студии «XX век», впоследствии слившейся с «Фоксом». Мэрилин встретилась с ним в 1946 году, когда подписала контракт с компанией «XX век — Фокс» и, какими бы ни были слухи о ее отношениях с Шенком, она, во всяком случае, смогла лично убедиться в неких «особых» пристрастиях этого голливудского могола. Впрочем, я забегаю вперед. Пока Шенк — лишь прототип старика проказника.

Можно только изумляться способности Мэрилин превращать черное в белое, камуфлируя реальность выдумкой и преображая короткий семейный инцидент, где не произошло ровным счетом ничего катастрофического, в целую новеллу, драматический анекдот, который без натяжек можно использовать как иллюстрацию в учебнике по сексуальной психопатологии. Скрывая этот грех Дока от его жены Грэйс, Норма Джин, однако, ничего не забыла, даже став Мэрилин. Позднее, создавая вместе с профессионалами из рекламного отдела кинокомпании «XX век — Фокс» собственный имидж, публичный образ, объединяющий и ее экранных героинь, и ту, какою она была на самом деле или, во всяком случае, хотела казаться, Мэрилин решила претворить реальность (еще и окрашенную отношениями с Джо Шенком) в сюжет. В самом деле, в отличие от реального происшествия с пьяным Доком, не столько даже драматичного, сколько забавного и имевшего место не то в январе, не то в феврале 1941 года, придуманный Мэрилин эпизод с развратным старичком (биограф с ее слов относит его к 1934–1935 годам) выглядит самым настоящим (и нешуточным) сюжетом, где, как и в каждом сюжете, события организованы, им приданы последовательность и закономерность: маленькая героиня обречена подняться по лестнице, ибо взять белье из шкафа — ее обязанность; она обречена войти в комнату к старику, ибо он — столп миропорядка, а она обучена повиноваться и т. д. Этой обреченности нет в реальном происшествии — оно вообще могло не состояться. Далее, перед пьяным Доком (даже в сухом пересказе Гайлса чувствуется аромат виски) сидела живая Норма Джин — я, например, охотно представляю себе ее, так и оставшуюся сидеть на постели после того, как Док вывалился из ее комнаты, не столько потрясенную, сколько пораженную случившимся, ибо при всех ее свитерах в обтяжку, взасос ее никто еще не целовал! В анекдоте же, придуманном Мэрилин и пересказанном Золотовым, перед нами не Норма Джин — маленькая ли, выросшая, — но Богиня любви в детстве, Королева экрана девочкой, героиня не то Диккенса, не то даже маркиза де Сада (старик-то с его золотыми часами и лосиным зубом, несомненно, из породы десадовских «либертенов»[6]). Вместе с сотнями тарелок, вилок и ложек, якобы ежедневно за несколько центов перемывавшихся несчастным ребенком в приюте, эпизод со старичком проказником — это, можно сказать, исток мифа о Мэрилин, его самое верховье.

Происшедшего оказалось достаточно, чтобы не оставаться более в доме любвеобильного Дока и его небдительной супруги, и Норма Джин обо всем рассказала родственнице своей опекунши, старой тетушке Эне Лауэр. Та переполошилась и настояла на том, чтобы Норма Джин переселилась к ней, на довольно-таки приличное расстояние от Дока, во всех отношениях человека милого, но, к сожалению, пламенного энтузиаста шотландского виски — «употребив» это благородное питье, он становился «не в себе».

Наконец, еще одно обстоятельство, способное, как мне кажется, привлечь внимание к дому Грэйс и Дока Годдар за те пять лет (с января 1938 по июнь 1942 года), что прожила там Норма Джин. В Западном Ван-Нюйсе (районе Голливуда) дом Дока Годдара располагался по соседству с другим домом, где проживала семья некоего Дахерти. За одного из сыновей Дахерти, Джимми, и вышла впервые замуж Норма Джин. Не сложно подсчитать, что было ей к моменту замужества только шестнадцать лет (для сравнения: ее мать Глэдис вышла замуж, когда ей было пятнадцать).

Раннее замужество… Если бы речь шла не о Мэрилин Монро, а о некой Норме Джин Бэйкер, это был бы просто факт биографии, пусть и не вполне заурядный, но и не уникальный. Наши бабушки нередко выходили замуж рано — тут и традиции, и общественные ритуалы, и положение женщины в обществе, и индивидуальные особенности. Но речь идет именно о национальной героине, в чьей судьбе миллионы ее поклонников и поклонниц искали отражение собственных судеб, выражение собственных грез и мечтаний — она воплощала для них Великую мечту, гордо названную Американской. Что она означала для Мэрилин, как она ее осуществляла, как осуществила и что осталось в итоге — обо всем этом дальше. Здесь же следует сказать, что в том мифе, который носит имя героини этой книги, замужество имеет принципиальное значение — не просто как жизненный факт, событие (оно — событие в жизни любой женщины), но как веха, этап, стадия в создании мифа, в осуществлении Мечты — и в мифологическом, и в мифическом смысле слова.

Итак, первое замужество. Оно было не только ранним. Оно оказалось вынужденным, безлюбовным, необдуманным, неприметным, скоропалительным. Словом, оно было обречено. Разумеется, оно было вызвано конкретными и вполне объяснимыми причинами. Помимо того что, как мы уже знаем, Док Годдар любил «прикладываться» к бутылке, а «приложившись», оказывался способен на совершенно непредсказуемые поступки, он к тому же был из неудачников. Посредственный инженер на авиационной фирме, мечтавший когда-то об изобретательстве (потому приятели и назвали его Доктором, или сокращенно Доком), он смирился с производственной монотонной текучкой, с неудачной семейной жизнью (брак с Грэйс был отчаянной попыткой переложить еще на кого-нибудь груз своих неудач) и в промежутке между бутылками виски что-то пилил и точил в своей мастерской, хвастаясь несуществующими патентами на эфемерные изобретения. Однако обманывать он мог только самого себя. Грэйс «понимала, что для Дока — это способ оправдаться за их посредственный уровень жизни». Известно: неудачников тянет к неудачникам. Док нашел Грэйс, а она нашла Дока, и жизнь должна была продолжаться, но для подросшей сироты Нормы Джин места в жизни этих двух неудачников почему-то не нашлось. И тогда ее выдали замуж.