Меридон, или Сны о другой жизни - [45]

Не вполне успокоенная, я кивнула.

— Значит, все в порядке? — спросила я.

— Все в порядке, — сказал он и, наклонившись, поцеловал меня в лоб.

Вопреки своему обыкновению я не отпрянула, чтобы избежать его прикосновения.

Едва я шагнула за дверь, как ветер ударил мне в лицо и целая горсть снежинок ослепила меня. Пригнув голову, я побежала к конюшням. Дэвид сказал, что все в порядке. Дэвид сказал, что птицы ничего не значат и то, что тень совы упала на лицо Данди, тоже совсем пустяк. Если бы это было опасно, Дэвид предупредил бы меня.

Я вихрем взлетела по ступенькам, скинула в холодной комнате одежду и нырнула в постель. Мне не хотелось больше ни о чем думать.

ГЛАВА 12

Мы все скучали по Дэвиду, но дни протекали так же, как всегда. Теперь вместо низкого приятного валлийского выговора слышался голос Джека, отсчитывающего такт. Данди и Кэти стали чаще ссориться и спорить, настаивая каждая на своем и не слушая друг друга. Джек часто приходил к нам с Робертом на выгон, и мы вместе отрабатывали новые номера с лошадьми.

Зародившаяся у Роберта идея за деньги разрешать желающим прокатиться на Кее теперь приняла формы комической буффонады. Сначала я должна была скакать по кругу на Блубелли, делая кульбиты и танцуя на его спине. Еще от меня требовалось научиться прыгать через обруч, но пока что я освоила только первую часть номера.

— Выпрямись! — кричал мне Роберт, в то время как я, стоя на полусогнутых ногах, пыталась балансировать.

Оторваться от гривы лошади казалось мне архитрудным делом.

Опять слышалось:

— Выпрямись!

И я снова пыталась выпрямить ноги и смотреть прямо перед собой, высоко задрав подбородок и не думая о притягательной и надежной спине лошади.

Я должна была выполнить разучиваемый прыжок через обруч. После чего Джек, одетый в просторные крестьянские штаны и блузу, по плану Роберта появлялся из толпы и требовал своей очереди. Сначала я отказывалась и отворачивалась от него, в ответ на это Джек бежал ко мне через арену, вскакивал на лошадь и спихивал меня на другую сторону.

Чего с нами только не случаюсь по ходу тренировок: то мы стукались головами, то, не сумев удержаться, падали в разные стороны. Блубелли всегда был великолепен, он шел ровным отличным галопом, даже когда Джек вскакивал на него, но мне не удавалось вовремя упасть, и мы хватались друг за друга в приступе гомерического хохота.

Оставшись на лошади, Джек должен был выполнить свою часть трюков, то усевшись задом наперед, то якобы соскальзывая со спины лошади и оказываясь у нее под брюхом, то ложась на нее ничком и по бокам свесив руки и ноги.

Мы так много тренировались, что уже достигли заметных успехов, но зато потеряли вкус к этой интермедии. О ее смешной стороне мы могли только догадываться по тому, как Кэти и Данди, придя к нам после тренировки, буквально валились на траву от смеха, наблюдая за нами.

Роберт же, стоя в центре поля, неизменно попыхивал своей трубкой и повторял: «Леди и Шут, Девушка и Бродяга, Клоуны и Лошади».

Я еще не знала, что он планирует включить в представление, но у нас была довольно большая программа: танцующие пони, Сноу, подсчитывающий флаги и угадывающий цифры, мы с Джеком на двух неоседланных лошадях, мое выступление на спине Блубелли и затем вторая часть с Джеком, переодетым крестьянином. Маленькие пони могли опять представлять битву под Бленхеймом, даже еще лучше, чем раньше, поскольку теперь их было целых семь.

На дорогах мы представляли собой впечатляющее зрелище. За нами следовали Сноу, огромный жеребец Роберта, мой прекрасный серый Кей, Блубелли и Морис, две лошади для вольтижировки, Лофти, запряженная в новый фургон, и целый выводок маленьких пони. Лофти Роберт купил на выигранные на пари деньги, этому тяжеловозу предназначалось тащить фургон с оборудованием для воздушного номера и двумя новыми декорациями. Блубелли и Морис везли два спальных фургона. Этим летом в путешествие впервые брали Уильяма. Как ни скуповат и прижимист был Роберт, он понимал, что им с Джеком не справиться с установкой трапеций. Нам также требовалась помощь с лошадьми.

Мы очень много работали. В январе выпало столько снегу, что, когда я падала с лошади, мне совсем не было больно. Вот только я все время мерзла, пока наконец Роберт не сжалился и не заказал для меня новые бриджи и куртку, так что теперь в обеденный перерыв я могла забежать в теплую кухню миссис Гривс и быстро переодеться в сухую одежду, которую она держала специально для меня на дверце плиты.

Однажды, когда я только сняла насквозь промерзшую фуфайку, в кухню вошел Уильям с охапкой дров, но миссис Гривс тут же выставила его за дверь. Затем она повернулась ко мне:

— Мери, милая, ты уже не маленькая девочка. Пора начинать стесняться мужчин.

Она сняла со стены большое зеркало и поднесла его ко мне, так что, выгнув шею, я могла увидеть всю себя. Выяснилось, что я сильно выросла и немного поправилась и теперь не была костлявой и низкорослой девчонкой. Округлости моего тела, обычно скрытые неуклюжими куртками Джека, ясно обрисовывались под рубашкой. Ноги у меня были длинными и гладкими, но сплошь покрытыми синяками, как у непоседливого школьника, а ягодицы округлыми и твердыми, как у породистой лошади, грудь стала значительно больше. Я подошла к зеркалу поближе и стала разглядывать свое лицо.