Мера ноль - [10]

Торбун только крякнул.

– Да ну, чушь нулячья.

Я молча их слушал, и Старый заметил мой взгляд. Видимо, у меня в глазах было написано, что я ничего не понимаю, и он сказал.

– Видимо, совсем тебе память старый скорпион выбил.

Я пожал плечами и сморщился от боли. Тело и так было недовольно, что мы трясемся, а тут еще и собственные движения.

– Почему я ноль? – наконец спросил я.

Торбун снова заржал, да так, что непроизвольно заулыбались воины, шедшие у задних телег. Судя по их взглядам, им жуть как хотелось узнать причину такого веселья. Я узнал в одном из них того блондина, Кроммала.

– Старый, а, Старый? – весело крикнул десятник.

– Чего тебе? – недовольно буркнул знахарь, не видя причин для веселья.

– Почему я зверь? – спросил Торбун, и снова засмеялся, поглаживая лысину.

Я понял, что мой вопрос в это мире прозвучал слишком глупо. Это как у нас бы в мире ребенок спросил – почему я ребенок?

– Совсем памяти нет, – сказал я, улыбнувшись.

– Да, Ноль, память у тебя отшибло здорово, – холодно произнес Торбун, перестав улыбаться, – Иначе бы ты так просто со зверями не разговаривал.

Старый кивнул, глядя на меня:

– Да, тут десятник прав.

Я поджал губы. Мне только что указали на мое место, типа?

Но знахарь вдруг сказал:

– Небо дает меру, у каждого она своя. Нулевая, потом первая…

Я, вздохнув, посмотрел на небо. Тут все на нем помешаны, но надо подстраиваться.

Высоко, мелькнув в свете яркого солнца, пролетели три силуэта и унеслись далеко за горизонт. Длинные крылья, продолговатый корпус. Да это самолеты! Вот это скорость. Значит, тут есть технологии?

Я пытался подумать, почему самолеты не оставили белого следа, но меня отвлек голос десятника.

– Вторую ступень забыл, Старый! – рявкнул Торбун, и довольно добавил, ударив себя по груди, – Звери.

– Это и ребенок знает, Торбун.

Я слушал молча, пытаясь усвоить. Информации мало, но по интонации я понял, что первая мера – это тоже шлак. Нулевая-то понятно, я на себе прочувствовал. А вот эти все вокруг, насколько я понял, вторая мера.

Что это? Ранги? Чины? Звания? На ум пришли касты в Индии, помнится, даже в наше время там с этим проблемы. Здесь же особо над этим не задумывались.

Оно и понятно. Если ты зверь, то не тебе беспокоиться, что какие-то там первая и нулевая меры притесняются. Надо к вам сюда наших борцов за свободы заслать. Мигом тут разберутся, кто звери, а кто нет.

– ЩИТЫ!!! – вдруг заорал Торбун, и телегу тряхнуло, лошади встали как вкопанные.

Десятник оттолкнулся от борта и побежал куда-то вперед. Старый пригнулся, глядя вслед Торбуну, поднял перед собой посох, и выругался:

– Сраные Клыки! Зверье пустое!

У меня о знахаре сложилось другое впечатление, и услышать от него ругательство означало одно. Впереди какие-то серьезные проблемы.

Воины выхватили из телег щиты, вооружились копьями, и часть из них пронеслась вперед, мимо нашей повозки. Один из воинов чуть сбавил ход, я узнал в нем Кроммала. Пробегая мимо, он глянул на меня и крикнул, ухмыльнувшись:

– Смотри, Ноль, не сдохни.

Глава 4. И снова смерть

Когда через несколько секунд раздались звуки битвы, я примерно понял, что произошло. Звон клинков, крики воинов — на нас явно напали.

Радовало, что меня окружали крепкие ребята — я до сих пор поражался комплекции Зеленых Скорпионов. Древние викинги и то, наверное, ребятишками покажутся. Каким надо быть идиотом, чтобы напасть на таких монстров?

Я взглянул на Старого. Лошадь под ним нервно танцевала, а знахарь, подняв посох, что-то шептал. Его губы двигались, но слов не было слышно, зато вскоре от посоха стало разноситься едва видимое свечение. В солнечном свете и не разглядишь.

– Нулячья мера-а-а! – Старый испуганно дернулся.

Через миг в голову лошади воткнулась тяжеленная стрела, с легкостью пробив лобную кость. Конь даже не успел заржать, а сразу, издав слабый хрип, завалился в сторону повозки. Старый, поразительно ловко перескочив ко мне в телегу, перекатился по мешкам, и, вскочив на карачки, сплюнул:

– Оружие трусов!

Он так и пригибался, но посох держал высоко, продолжая что-то шептать. С навершия, напоминающего жало, снова сорвалось зеленоватое свечение, будто светодиод пытался пробиться через дерево.

Я попытался перевернуться, неловко работая локтями, ведь битва проходила за моей спиной, и короб не давал ничего увидеть. Все тело отдалось болью. Мимо просвистели еще стрелы, и знахарь, выругавшись, прижался к мешкам. Гулко стукнуло, и прямо у меня перед глазами из короба появился наконечник.

– Куда смотрят Волки? — спросил Старый у меня, пораженно качая головой.

Я понял, что он и не требовал от меня ответа, и снова попытался принять новое положение, чтобы выглянуть из-за короба. Но в следующий миг произошло то, что окончательно сломало все мои представления об этом мире.

Старый приподнялся, уперев руку в ящик, и вытянул посох вперед, в сторону противников. С губ сорвалось еле слышное:

— Фламма…

Я зажмурился, до того яркий неоновый свет хлопнул на конце посоха. Миг — и зеленая вспышка сорвалась и улетела. Перед глазами поплыли круги, меня немного ослепило.

Судя по грохоту и новым крикам, знахарь своего добился. И, как тогда с Кроммалом, в горящей деревне, в грудь знахарю прилетел прозрачный светлячок. Я понял, что над этим надо подумать, но в следующий миг мимо просвистела целая стая стрел, и одна все-таки влетела Старому в плечо, пробив его насквозь.