Мера мужества - [2]
Не изменил своему рабочему правилу комсомолец Лаптев и в армии. Не одно письмо получила Елена Ивановна от командования, много там теплых слов о ее трудолюбивом сыне. Да разве только одно это качество было в его характере? Нет, он был не только трудолюбивым, но и дисциплинированным, и очень, очень внимательным. За два с лишним года службы в армии не проходило недели, чтобы он не отчитался перед матерью. Обязательно напишет, как сам служит и овладевает военными знаниями, как служат его друзья-товарищи. И вот, поди ж ты, больше месяца прошло, а от него ни единой весточки.
Г. М. Лаптев.
Елена Ивановна вновь склонилась к столу. Смахнула не вовремя набежавшую слезу и еще старательнее принялась писать:
«Уважаемый товарищ начальник штаба, в настоящее время я просто погибаю, не знаю, мой сын жив или нет. Товарищ начальник, я вас прошу, успокойте мое сердце. Жив мой сын или нет? Сын мой Лаптев Григорий Михайлович — Челябинской области, станция Бакал, село Рудничное, Ленина, 15.
7 декабря 1939 года. Остаюсь Лаптева Олена».
В то время, когда писала письмо убитая горем мать, советские войска вели бои с финской белогвардейщиной. На одном из участков Карельского перешейка воевал и комсомолец Лаптев. Погода там была под стать той, которая свирепствовала и на Урале. Густые, нависшие над лесом облака медленно плыли, почти касаясь заиндевелых сосен. Мела поземка. Громко насвистывал налетавший с Ладоги ветер. Резкий, колючий, пронизывающий до костей, он обжигал обветренные лица идущих по лесу бойцов. Ледяная крупа не только безжалостно секла лицо, но и ослепляла, набивалась за воротник, и студеные струйки проползали по шее.
Подойдя к кромке леса, бойцы остановились. От них отделился молодой коренастый офицер. Замаскировавшись в тальнике, он прижал к глазам бинокль.
За редколесьем, километрах в пяти, едва просматривались открытая местность, дорога, полуразрушенные постройки, овраг и окраина поселка. Все было как обычно, как в мирное время.
Шумел сосняк. Раскинулась большая заснеженная поляна, с редкими, продрогшими на ветру березками, с развалившимся стожком сена и будто нарочно разбросанными там и сям приземистыми кустами тальника. На восточной окраине поляны, из черневшего молодого сосняка, высовывались длинные стволы дальнобойных орудий. Возле пушек суетились бойцы: одни подносили снаряды, другие проверяли механизмы, третьи орудовали лопатами, отгребая снег.
Офицер кивнул стоящим за спиной солдатам, взмахнул лыжными палками, как птица крыльями, и стремительно понесся вперед. Вслед за ним, по проложенной лыжне, остальные. У землянки артиллеристов лыжники притормозили.
— Привет пушкарям, — сверкнув белозубой улыбкой, крикнул офицер.
— Вас тем же концом, — отозвался командир огневого взвода Сидоров. — Куда путь держите?
— Во второй дивизион.
— Жмите по лесу. На поляну не выходите. Финские кукушки стреляют.
— Знаем, — отозвался офицер и заспешил.
Сидоров посмотрел вслед лыжникам и шагнул к плотному, широкоплечему, обросшему рыжей щетиной бойцу, возившемуся у пушки.
— Ну как дела, товарищ Лаптев? Все ли в порядке?
— В порядке, товарищ младший лейтенант. Механизмы работают, как часы. Орудие к бою готово. Вон и гостинцы для финнов подготовлены, — Лаптев показал на прикрытую брезентом пирамидку снарядов.
Сидоров откинул уголок брезента и улыбнулся. Потом осмотрел орудие, проверил работу механизмов и довольный ушел к другой пушке.
В это время донеслись раскаты орудийного грома. Гулкое эхо пролетело по вершинам деревьев. Слился воедино гул многих выстрелов. Это соседний дивизион посылал врагу утренние гостинцы.
Артиллерия противника обычно тут же открывала ответный огонь, но в это утро молчала. Передовая врага словно вымерла. Не искушенные в боевых делах бойцы и офицеры могли бы подумать, что наши пушки подавили их огневые точки. Но фронтовики уже знали повадки врага. Молчит он потому, что старается точно засечь наши пушки и накрыть их мощным огнем дальнобоек или разгромить подвижным лыжным десантом. Зная это, командиры полков, дивизионов, рот и батарей еще бдительнее, еще зорче повели наблюдение.
Лаптев вдруг почувствовал, что сильно продрог, и решил было пойти в землянку погреться. Но в это время из штаба дивизиона на КП батареи пришел приказ — всем находиться у орудий, быть готовым к открытию огня и усилить бдительность: из расположений пехоты поступило донесение, что ночью сквозь наши боевые порядки просочился крупный отряд противника.
Номера быстро заняли свои места у орудий, группы усиленного боевого охранения направились на фланги, а вскоре с правого фланга сообщили, что появились люди в маскировочных халатах. На окрик часовых они ответили стрельбой.
Услышав перестрелку, младший лейтенант Сидоров с несколькими бойцами из взвода прикрытия побежал туда.
Крупный десант, полукольцом охватывая батарею, быстро приближался. Ружейная и пулеметная перестрелка нарастала. Пули вразнобой ударяли в стальные щиты пушек, свистели над головами артиллеристов. Фонтанчики снежной пыли прыгали вокруг пушек.
На противоположной стороне поляны показались финские лыжники. На батарею обрушился свинцовый ливень.
