Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна) - [21]

Ферон бросил в камин полено и снова уселся в старое скрипучее кресло. На стенах заплясали тени. Пламя охотно поедало дерево, и жар становился ощутимей. Комнату заполнил аромат смолы, смешанный с крепким запахом табака.

– Замёрз, рыжий? – Ферон потянулся за трубкой.

– Замёрз, – кивнул Летфен, подходя к огню. – Холодища у тебя тут, а ещё тоска смертная. Чем же ты занимаешься, когда один? В питейной я тебя ни разу не видел, и на торг редко заглядываешь.

– А ты всё вынюхивать вздумал? – рыкнул торговец. – Авердо надоумил?

– Нужен ты мне! Не хочешь, не рассказывай, но вот я бы тут один давно от скуки помер.

– А я и не один, у меня, вон, Серый есть, – Ферон кивнул на кота, пришедшего вслед за Летфеном и устроившегося у него на коленях. – Только не пойму, чего он всё к тебе ластится.

– Ко мне любая животинка ластится, – отмахнулся Летфен. – Лучше бы девки так ластились, честное слово.

Ферон хрипло рассмеялся.

– Не дорос ты ещё, до девок-то.

– Много ты понимаешь!

Торговец поднялся. Зажимая трубку в зубах, подошёл к стоявшему в полутьме у дальней стены сундуку, достал коробку и бутыль синего стекла, отливавшую чернотой.

– На вот. – Он разлил настойку по бокалам и протянул один Летфену. – Погрейся. В араман играть умеешь?

– На что играем? – Летфен отхлебнул угощение и подвинулся к столику на гнутых ножках, где уже стояла распахнутая коробка, полная разноцветных камней и нитей, связанных в узелки.

– На щелбаны, – сообщил Ферон, утирая бороду. – Денег у тебя всё равно ни гроша.

– Так у меня ж от одного твоего щелбана голова отлетит, Ферон! Ты глянь на свои кулачищи-то!

– А ты не проигрывай, – хмыкнул торговец, высыпая на стол первую порцию камней.

Не проигрывать, однако, не получилось. Ферон играл знатно и, должно быть, частенько разыгрывал партии сам с собой. Бой продолжался до самого утра, и в ушах Летфена звенело от щедрого града щелбанов. Торговец проиграл всего раз, но и у него на лбу красовалась оставленная Летфеном победная отметина.

Незадолго до восхода солнца утомившийся и разморённый выпивкой Ферон заснул, откинувшись в кресле. Летфен посидел ещё немного у остывающего камина и вышел на улицу, плотно прикрыв за собой дверь.

Громады туч, подгоняемые северным ветром, медленно плыли, то пропадая, то вновь появляясь в прогалинах между крышами домов. На улицах не было ни души, и через щели затворённых ставней не пробивался свет. Летфен спрятал руки в карманы, глубоко вздохнул, выпуская облачка пара. Эдос, всё ещё накрытый колпаком тишины, оставался безмолвен, но через несколько мгновений вдалеке послышались торопливые шаги. Летфен вжался в стену, боясь с утра пораньше попасть под горячую руку или холодный нож.

Из-за угла появился закутанный в плащ силуэт. По походке и расшитой узорами сумке Летфен решил, что это девушка, и оказался прав. Порыв холодного ветра сорвал капюшон, и прежде чем путница накинула его, Летфен успел разглядеть в ней дочку Синля. Он замер, не издавая ни звука, и нахмурился, проводив её взглядом.

– Как бы не сбежать решила перед обрядом, – пробормотал он. – Плохо, если так. Останусь без работы.

Он немного помедлил и, выйдя из тени Феронова дома, направился вслед за Эной. Петлявшие между хибарами улицы, узловатые и извилистые, как древесные корни, тонули в тумане. Эна озиралась по сторонам и изредка оглядывалась, но Летфен шёл достаточно далеко, прячась в сизой предрассветной мгле, и на всякий случай успевал нырнуть за угол или схорониться под козырьком чьей-нибудь халупы.

Окраины города переходили в рудник. Терпкий запах пробудил неприятные воспоминания, и Летфен с трудом подавил желание вернуться. Заброшенный прииск утопал в горах грязно-серой светочной крошки. Под натиском затяжных дождей она отсырела и стала непригодна для топки. Впереди возвышались наросты светочной породы, под них вели воронки и лазы. Череда вкопанных в землю столбов, куда прежде крепились светочные камни, тянулась к видневшимся вдали постройкам. Повсюду встречались колодцы с мутной водой и плававшими на поверхности желтоватыми хлопьями.

Эна перебралась через большой валун и торопливо зашагала к скалам, где виднелась пещера, вход в которую был почти целиком завален камнями.

– Или бесстрашная, или безмозглая, – проворчал Летфен, осторожно поднимаясь следом.

Внутри было сыро и пахло чем-то кислым. Звук шагов отдавался тройным эхом, и хотя Летфен старался идти тихо, его всё же было слышно. Отчего-то вспомнился Мертвяков сын, всегда ступавший бесшумно, как паук.

Тусклый свет поверхности растаял в темноте. Эна завернула за угол и достала светочный фонарь. Коридоры сменялись закутками и тесными проходами. Лаз расширился, и скоро можно было идти по нему, не опуская головы. Своды становились выше, откуда-то слышался звук падающих капель. Девчонка шла так быстро, что Летфен боялся потерять её из виду и заблудиться. Он перестал осторожничать, и Эна скоро услышала преследователя. Поняв, что его обнаружили, Летфен прижался к стене и завыл нарочито низким хриплым голосом:

– Кто-о-о посмел войти в мои владения?

Девчонка принялась судорожно озираться по сторонам, выставив перед собой фонарь, видно было, как трясётся её рука. Летфен хохотнул.