Меняла Душ - [58]

— Доброй ночи! — прозвучал вежливый голос. — Нас вызвали для вашей охраны.

— Да, конечно, — тихо сказал Столетов, открывая нажатием кнопки ворота.

Четверо сотрудников полиции, вооруженные автоматами Калашникова, появились в особняке Столетова через несколько минут. Иван Павлович встречал их на лестнице второго этажа.

— Старший лейтенант Сергученко, — представился полицейский, что возглавлял группу.

— Наконец-то, — печально пробормотал Иван Павлович.

Он чувствовал себя опустошенным.

В этот момент Волна изменений докатилась до Камышина.

У Столетова картинка плыла перед глазами. Голова закружилась. Он пошатнулся от внезапно навалившейся слабости и ухватился рукой за перила. Когда контроль над телом восстановился, Иван Павлович обнаружил, что стоит на лестнице второго этажа перед хмурым сержантом полиции. Ему показалось, что полицейских, прибывших для его охраны, было больше и среди них не было ни одного сержанта, но ощущение тут же пропало.

Сержант недобро ухмыльнулся и пробормотал, снимая автомат с плеча:

— Хорошо, что я сегодня дежурил. А когда еще удастся так легко бабла посшибать? — Он направил автомат на Столетова. — Олег Иосифович просил, чтобы вам не было больно. Я постараюсь.

Полицейский повел стволом, одновременно нажимая курок. Косая очередь разорвала грудь Столетова. Иван Павлович пошатнулся, оторвался от перил и скатился по ступенькам под ноги сержанту. Тот нацелил автомат в голову Столетову. Последним, что испытал Иван Павлович, были удивление и вопрос: «За что?» Он принес людям новое знание, а его распяли, как Прометея, только орел перестарался, когда клевал его печень, и загрыз нового Прометея насмерть.

С этой мыслью Иван Павлович Столетов умер.

Глава 28 ПЛЕНЕНИЕ

Волна в этот раз отличалась от всех предыдущих временем распространения. Она раскатывала круги Изменения по миру в течение двух дней. Всё это время Матвей Ставрогин просидел перед головизором в компании волосатого карлика, который постоянно ругался, поминал жижуху (что это за тварь, он отказался объяснять) и время от времени исчезал, чтобы вернуться с очередным сюрпризом в виде осколка египетской пирамиды (уверял, что этот кусок отвалился от носа сфинкса), обломка из Стоунхенджа (как объяснял карлик, это фамильная реликвия, но для друга ничего не жалко), щепку, отколотую от чаши святого Грааля (комментировать данный артефакт визитер отказался, сильно обидевшись на сам вопрос и уткнувшись носом в пиво). Зачем ему весь этот хлам, Ставрогин не знал, даже не догадывался, а спрашивать у карлика, который даже свое имя отказывался называть, не стал, побоявшись новой вспышки гнева маленького лохматого существа. Он просто складывал все артефакты на обеденный стол, за которым они расположились, и, попивая пиво, следил за новостной картинкой.

В мире творилось что-то неописуемое. Два дня новостные каналы захлебывались, оповещая мир о катаклизмах, вооруженных столкновениях, которые через пять минут прекращались, а еще через десять о них никто не вспоминал. Изменялся архитектурный облик городов, исчезали здания и комплексы, пропадали с орбиты планеты спутники и появлялись новые орбитальные станции. По всему миру увеличилось количество самоубийств, возросла детская смертность. Огромное число подростков посещало свои школы вооруженными до зубов, что неизменно заканчивалось пальбой и братоубийством. Насилие захлестнуло мир. Два дня в мире творился ужас, а на третий всё схлынуло. Волна уносила свои мутные потоки, подчищала следы за собой. Половина самоубийц воскресли, забыв о том, что когда-то помышляли о добровольном уходе из жизни. Возведенные на престол танками и морскими пехотинцами тираны оказывались офисными клерками и булочниками, испытывавшими удовольствие от пощечины жене за то, что суп оказался холодным, а страна даже не вспоминала о кровавом терроре, который творился еще несколько часов назад.

Ставрогин чувствовал каждое Изменение и впервые за всё время, что пользовался Даром, испугался того, что происходит. Никогда еще Волна так не задерживалась, а реальность не лихорадило с такой силой. Ставрогин пытался напиться до бесчувствия, но лохматый карлик не давал ему этого сделать, умыкая бутылку из-под самого носа. Визитер следил, чтобы каждый нюанс колебаний реальности доходил до Матвея. Мог ли Ставрогин предположить, что такой эффект произведет изменение обычного уличного полицейского, совершившего жуткое преступление, чья душа была чернее сажи.

Как много узелков реальности оказалось завязано на этом человеке!

Всё закончилось на третий день. Матвей проснулся на холодном деревянном полу ужасно замерзший. Он поежился, пошевелил языком во рту. Язык напоминал черепашью лапку. Такой же жесткий и неповоротливый. А полость рта оказалась покрыта сухой коркой. Прокашлявшись, Ставрогин поднялся и тут же понял, что с этим действием он изрядно поторопился. В голове открылся сталеплавильный цех, но вместо стали там плавили его мозги. Проблема неприятная, но разрешимая. На ватных ногах Матвей доплелся до куртки, которую бросил возле порога, достал из кармана блистер с таблетками, выдавил капсулу на ладонь и закинул ее в рот. Проглотив капсулу, он стоял несколько минут неподвижно, боясь пошевелиться. Он ждал, когда наноробот, заключенный в капсуле, снимет боль. Для этого ему потребовалось пять минут.