Меняла Душ - [40]

На это Павел Лешаков потратил два с половиной часа. Добрался до «хуторка», как называл поселок из четырех домов его дед, там развернулся и устремился назад. Оказавшись на асфальте, Лешаков поднял флаер в воздух и набрал скорость. В супермаркете, притулившемся на окраине Лемболовской твердыни, он купил ящик водки, две пачки пельменей, две большие бутылки с кетчупом и банку сметаны. Можно было, конечно, приобрести в городе пищевой синтезатор, но их Павел не любил. Загрузив продукты во флаер, Лешаков взял курс назад.

Второй раз ехать по проселочной дороге оказалось легче. Лешаков вошел в колею, им же проложенную, и без приключений докатился до поселка.

Четыре дома в центре леса выглядели заброшенными. Они такими и являлись. Заколоченные окна и двери, заросшие кустарником и жухлой гнилой травой по самые окна, оплетенные паутиной крылечки, облупившаяся краска, кое-где уже отвалившаяся. Самый ближний к лесу дом выглядел наиболее плачевно. На крыше, проломив ее, лежало толстое дерево, сгнившее у корня и поваленное ураганным ветром. От удара дерево переломилось. И теперь одна его половина лежала на крыше, а другая оборвалась и упала на землю. Но за то короткое время, что она висела вдоль стены, точно часовая стрелка, которая вечно показывает шесть часов, она повышибала стекла из окон на втором этаже и помяла доски внутренней отделки, обтерев со стены всю краску.

Лешаков подъехал к своему дому, выключил мотор и минуты две сидел неподвижно, созерцая «бунгало» в ближнем свете. Дом казался чуть приличнее и новее, чем три соседа. Он еще жил, в то время как соседи уже давно умерли и истлевали помаленьку.

Лешаков выбрался из флаера, потоптался в нерешительности с минуту возле крыльца, а затем осторожно поднялся. Он сделал два неуверенных шага на крыльце, прежде чем его нога провалилась внутрь. Гнилые доски не выдержали и проломились. Выдернув ногу, он доковылял до двери и, достав из кармана ключ, всунул его в амбарный замок — старинное железное чудовище, прикрытое сверху пластиковой банкой, чтобы не попала влага. Некоторое время он пытался провернуть ключ в замке, но тот не давался.

Павел думал, что самым тяжелым будет запустить автономный генератор, находящийся в подвале, но отпереть амбарный замок оказалось намного сложнее. Минут десять сержант боролся с замком. Он чувствовал, что закипает, но справиться никак не мог. Закончилось противостояние тем, что ключ остался в замке, сломавшись. Лешаков выматерился от души и ударил ногой в дверь. Нога провалилась внутрь. С трудом освободив конечность из образовавшейся дыры, Лешаков вернулся к флаеру и, открыв багажник, извлек из него лучевой резак. И чего он надеялся на мирное решение вопроса, мучился с замком, когда можно тихо спилить его и заняться генератором.

Освободив дверь от навесного запора, Лешаков вернулся к машине, убрал резак и, взяв ящик с водкой, осторожно поднялся на крыльцо и вошел в дом. Сгрузив водку на пол, Павел сходил за пельменями.

Разобравшись с продуктами, Лешаков прошел через пыльную морозную веранду и с трудом отворил дверь, ведущую в подвал. Дверь откликнулась отчаянным скрипом проржавевших от сырости дверных петель. Оставив ее открытой и подперев табуреткой, Павел спустился вниз, включил фонарик, вмонтированный в наручные часы, и осмотрелся по сторонам. В подвале ничего не изменилось. Разруха, не успев разобраться с верхним этажом, сюда еще не добралась.

Лешаков нашел генератор и минут двадцать боролся с ним, пытаясь запустить. Наконец генератор глухо заурчал, и в подвале включился свет. Правда ненадолго. Тут же лопнула лампочка. Пришлось потратить еще минуты четыре на ее замену. Намаявшись с лампочкой, Лешаков выбрался из подвала и пошел из комнаты в комнату, зажигая свет. Восемь лампочек тут же напомнили о своей старости и отправились на заслуженную пенсию. Павел, скрипя зубами от усталости и желания как можно быстрее добраться до скороварки, чтобы приготовить пельмени, откупорил бутылку с водкой, сделал большой глоток и отправился по комнатам вкручивать лампочки.

В большую комнату Павел вернулся с желанием сначала покушать и выпить, а уж затем разбираться с отоплением, которое еще надо было налаживать. Автономная система отопления также не включалась года три и наверняка требовала ремонта если не капитального, то текущего.

Лешаков переступил порог большой комнаты, освещенной здоровой лампочкой, и замер. Напротив него недвижимо стоял… красный платок!

Павел Лешаков остолбенел. Челюсть медленно отпала, точно у ржавого робота, и осталась висеть в ошеломленном положении. Некоторое время они стояли друг напротив друга, не шевелясь.

— Почему ты меня преследуешь? — опомнившись, вопросил дрожащим голосом Лешаков.

Он тянул время. Руки медленно скользнули к поясу, нащупывая рукояти пистолетов.

Красный платок не ответил. Он продолжал неподвижно стоять, рассматривая остановившимся взглядом физиономию сержанта.

Павел выдернул пистолеты из-за пояса и, вскинув их, дернул спусковые крючки. Один за другим бабахнули выстрелы. Красный платок дернулся из стороны в сторону, встречая грудью свинец, и завалился на спину.