Меня зовут Женщина - [39]

Если вы привезли кошку или собаку, приготовьте мешок фунтов на содержание ее в двухмесячном изоляторе со всеми удобствами. Людям хоть чуму везите. На животных здесь двинуты, даже такая заядлая собачница, как я, недоуменно разглядывала на самых жалких шавках ошейники по цене дамского пальто. В Англии рассказывают анекдот о том, как безопасней всего переходить дорогу: в Италии это надо делать под руку с красивой женщиной, в Америке — с ребенком, в Германии — с автоматом наперевес, в России — обнявшись с пьяным, а в Англии — с собакой на поводке.

Что касается дорог, то левосторонность уличного движения создает ощущение, что машины едут на тебя слева, справа, сверху и снизу, и немало туристов остается под колесами.

Итак, кухня Пнины, в которой рабочие поверхности столов выложены керамикой, чайник свистит и выключается самостоятельно, машина моет посуду, другая — стирает белье и выплевывает его сухим, плита с фарфоровыми конфорками, вообще не нуждается в обществе хозяйки (знаешь, дорогая, я сунула в семь утра курицу в духовку, набрала программу, чтоб она жарилась с семи до восьми вечера, к приходу гостей она будет в кондиции). Кажется, в такой кухне, собственно, и делать-то нечего. Ан нет, для европейской хозяйки тут и начинается работа. «Пожалуй, этот салат будет лучше вон с тем майонезом. Да нет, не с тем и не с тем, вон с тем — розовым, какая ты непонятливая. Учись, дорогая, этот десерт называется «пустячок», он очень простой: заливаешь свежую клубнику взбитыми сливками, засыпаешь тертыми орехами, заливаешь сверху растопленным шоколадом и суешь в морозильную камеру за час до подачи. Поняла?»

Остатки блюда после еды раскладываются по фарфоровым чашкам и закрываются сверху клеящейся пленкой. «Как? Ты живешь без клеящейся пленки? Чем же ты закрываешь еду? Крышками? Это неудобно и негерметично. Я подарю тебе рулон бумаги. У тебя нет машинки для выжимания лимона в салат? Как же ты его выжимаешь? У вас нет лимонов? Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать. В Англии тоже не растут лимоны. Дорогая, надо быть изобретательней: если у тебя нет под рукой лимона, возьми киви. Что такое киви? Ты издеваешься? Ты никогда не видела киви? Этого не может быть!»

Петр и Павел относятся к тому поколению, которое никогда не видело фиников. «Вдоль по Африке гуляют, фиги, финики срывают», — довольно туманное для них описание, в котором внятно только слово «фиги», и то в его советском понимании. Вид фиников приводит их в восторг.

В Англии все время хочется есть, мы с Сашей держимся, но детям тяжко. Они сметают все со стола и вежливо встают с голодными глазами. В чемодане лежит мешок с гренками, и всякий раз, отобедав, дети дерутся из-за него. Пнина выкладывается полностью, но разнобой русских и английских представлений о еде так велик... Англичане при всей своей пунктуальности пропускают обед, предпочитая ему ранний ужин, и наоборот. Ужасно неловко перед детьми, но не могу же я намекать тете на разницу наших кухонных запросов.

Около магазина тропических рыб обнаруживаю китайскую закусочную, где за пятьдесят пенсов можно купить кулек жареной картошки. Китаец, расцветая, как георгин, пытается мне всучить еще жареной рыбы, но я боюсь, что не смогу незаметно пронести в спальню детям на второй этаж еще и рыбу. Машу руками, китаец извиняется. На следующий день мы встречаемся радостней, чем родственники. Я кажусь ему нищей, почему-то хорошо одетой эмигранткой, и с каждым разом он насыпает мне все больше и больше картошки.

Если вы едете по Лондону рано утром или поздно вечером, вы видите людей, спящих на асфальте, подложив под себя картонку и прикрывшись такой же. Молодые, пожилые, женщины, мужчины. Зрелище жуткое. Это не наши бомжи, это люди, с которыми что-то недавно случилось.

— Это бывает, дорогая, с самыми обычными людьми. В Лондоне есть ночлежки, но ведь еще надо иметь достаточно денег, чтобы доехать до них на нашем метро. Я знаю истории, когда люди оказывались на асфальте, серьезно заболев. Я говорила, здесь непопулярно болеть. Люди, которые говорят о своих болезнях, — несносны. Их перестают звать в дома. Конечно, иногда хочется поныть и пожаловаться, и тогда я лечу в Израиль или в Россию. Вообще, скажу тебе честно, если бы я не работала все время с советскими туристами, я давно бы сошла с ума.

Телевидение в Англии скучное, оно ориентировано на домохозяек, пенсионеров и школьников. После наших политизированных и интеллигентских передач — просто смертный сон. Ничего, думаю я. Завтра в видеотеке наберу кассет с хорошими фильмами. Видеотека работает чуть ли не круглосуточно, в ней есть пластмассовый городок для детей, кресла, музыка, уют и изобилие садо- и порнокассет с зазывными кадрами на обложке. От разнообразия и того и другого через пять минут начинает тошнить. Вполне интеллигентные люди набирают по огромному пакету кассет и уходят с умиротворенными глазами.

Девицы потрясенно переглядываются, когда я спрашиваю, нет ли у них киноклассики. Это бывает в учебных заведениях, в которых изучают историю кино, говорят девицы. Им очень неудобно, но к ним никогда не поступает таких заявок, но зато они могут мне предложить самые свежие поступления, и я непременно останусь довольна. Из-под прилавка (я тоже думала, что в Англии нет понятия «из-под прилавка») они достают мне две кассеты. На обложке одной из них ниндзя, жующий негритянскую ногу, на другой — дива, совокупляющаяся сложным способом с насекомым большого роста. Кисло улыбаясь, я благодарю их.