Меня зовут Бригантина - [3]
— Нет, не все, — ответил он и помотал головой. — Не все. Смею тебя заверить. Ладно, нам пора. Приятных поисков.
Он встал и посмотрел на хозяйку, всем своим видом показывая, что пора идти. Та кивнула мне на прощанье, и они медленно пошли по аллее. Провожая их взглядом, я не без зависти заметила, как женщина начала что-то рассказывать своему псу.
2.
Приятных поисков!
Приятных поисков… Что он имел в виду? Он сказал, что где-то есть собака, которой я нужна. Но зачем?! Что я смогу ей дать, кроме таких минимальных и очевидных требований собак к людям, как «любовь» и «забота», «кров» и «еда»?
Я поставила себя на ее, собачье, место. Чего бы я хотела от своего будущего хозяина? Предположим, у меня есть все необходимое, чтобы выжить. А еще? Что нужно именно мне, чтобы быть по-настоящему счастливой? Этот вопрос относился к числу нерешенных и, вероятно, неразрешимых, лежащих в плоскости под названием «Общество и Я».
Дело в том, что я — психолог. Для окружающего мира моя профессия полна загадок, именно поэтому его реакции чаще всего неадекватны. Самый распространенный общественный миф о психологах гласит: благодаря своим знаниям, они должны успешно решать собственные проблемы и являть идеал терпения, понимания и всепрощения. Другим позволено всё — орать, грубить, говорить и делать глупости, бить тарелки. Всем, кроме психологов.
Раньше, когда я была значительно моложе, я еще пыталась что-то объяснять окружающим, отстаивать свои права на эмоциональную жизнь. И получала в ответ:
«Если ты не умеешь управлять собственными эмоциями, значит, ты — плохой психолог».
И я перестала что-либо объяснять. Оказалось, что мне проще жить, как все, чем бороться за право быть собой. Постепенно я привыкла к этой маске, а тут вдруг поняла: мне нужен настоящий хулиган! Ведь всем известно, что собаки похожи на своих хозяев, вот пусть общество и поломает голову, ища сходство между им и мной…
Я научу его лишь необходимому минимуму правил — командам «ко мне», «на место» и «отдай носок». Покажу, где в нашем саду можно прятать ворованное. И склад палок, которыми можно захламлять гостиную перед самым приходом гостей. Над ободранными обоями и растерзанными подушками я буду хохотать, как безумная. А когда он изорвет в клочья небрежно оставленную книгу и виновато завиляет хвостом, я просто потреплю его по голове и скажу: ну ты, братец, даешь…
Эта мысль мне понравилась, и я подумала: может, начать искать?
Я направилась в ближайшее кафе и, устроившись в прохладной глубине зала, попросила мальчика-официанта принести мне капуччино. Очаровательно улыбнувшись, он умчался на кухню и тут же вернулся с огромной чашкой. Над кофе колыхалась белая пена, щедро посыпанная корицей и шоколадом. Облизнув губы, я вдруг вспомнила, что дыхание маленьких щенят именно так и пахнет — кофе с молоком, — и мечтательно улыбнулась. Мальчик, по привычке решив, что моя улыбка адресована ему, улыбнулся в ответ.
Включив компьютер и глубоко вдохнув, я ввела в строку поиска ключевые слова, будто кинула в море бутылку с просьбой о помощи. Интернет тут же откликнулся приливом сайтов и оглушил разнообразием питомников, окрасов и родословных. Перед этакой лавиной информации я совершенно растерялась. В голове пронеслось: «Приятных поисков…»
Я щелкнула по первой ссылке. Питомник спаниелей недалеко от Парижа. В продаже имелись щенки шоколадного окраса, пяти недель отроду. Второй сайт обещал серых, с веснушками на лапах. Третий — рыжих, цвета карамели, четвертый — черных, как уголь в камине. Пятый, шестой, седьмой… Я листала страницы, всматривалась в фотографии, пыталась представить себе этих разноцветных малышей и угадать, кому из них нужна именно я. Уж очень не хотелось ошибиться.
Поблуждав еще немного, я вернулась к первому сайту, с «шоколадками». Щенки были хороши, мне очень нравился их цвет — переливчатый, сладкий, десертный. Я решила позвонить. Будь, что будет.
Когда в трубке раздался первый гудок, мое сердце выбило глухую дробь, но ответа не последовало. Разочарованно слушая длинные гудки, я решила, что все щенки распроданы, а сайт еще не обновили. Потом послышался долгожданный щелчок автоответчика, и женский голос вежливо попросил оставить сообщение. Я послушно объяснила причину звонка и продиктовала номер, по которому можно перезвонить.
Расплатившись за кофе и щедро добавив мальчику-официанту на чай, я медленно побрела в сторону Шатле. В сознании, словно тревожные военные дирижабли, всплывали разные вопросы, объявляя войну моей привычной картине мира. Неужели собаки умеют говорить? Или все это — плод моего воспаленного воображения? Зачем мне собака? Зачем я ей? Как и где ее искать? В какой-то момент я вдруг поймала свое отражение в витрине магазина. Осунувшееся лицо, тревожные глаза, растрепанные волосы… А на лице отражалось глубокое сомнение в реальности окружающего мира.
