Меня спасла слеза - [17]
— А, Б, В, Г…
Сидя рядом с моей кроватью, Рэй произносит алфавит, своим серьезным и нежным голосом, всегда спокойным и ровным. Его голос, который приносит мне столько хорошего. Его голос — это одновременно маяк, убежище и облегчение. Его голос, который, как я теперь понимаю, стал частью моей жизни. Частью меня самой.
Это странная литания[4], которая напоминает нам о начальной школе.
У меня появляется навязчивая мысль: выйти отсюда в той же форме, в какой я сюда попала. Вернуться в свою квартиру без проводов, без аппаратов, без инвалидной коляски.
Буквы звучат с регулярным ритмом и некоторой торжественностью. Это напоминает мне звон колокола собора. Или колыбельную. Вот только засыпать я ни в коем случае не должна.
— Е, Ж, З, И…
Осторожно, я не должна прозевать, уже скоро.
— К?
Да, мой дорогой! Именно К! Он завоевал право начать сначала.
— А, Б, В, Г…
На этот раз мой мизинец должен прервать его на букве Н.
— М? КМ? Это невозможно… Мы, должно быть, ошиблись. Начинаем сначала…
Да, часто я ошибаюсь. Палец неожиданно поднимается либо слишком рано, либо слишком поздно, и Рэй останавливается не на той букве. Тогда помимо своей воли я чувствую дрожь внутри. Я так на себя сержусь, когда так получается. Это один из моих недостатков: я нетерпелива. Несмотря на мою внешнюю невозмутимость, Рэй отлично видит, что я начинаю нервничать, что во мне растет панический страх того, что меня не поймут. Муж отлично знает, что внутри я киплю, когда вижу, как он ищет невозможные слова. Но он достаточно сообразителен, чтобы понять, что пошел не той дорогой.
И Рэй, по крайней мере, никогда не нервничает.
— Это нестрашно. Успокойся, дорогая, все хорошо, у нас есть время.
Да, время у меня точно есть. Только оно у меня и осталось! Меня не тревожит, что мы тратим часы на повторение алфавита. Это меня занимает, и потом — это общение. Оно удерживает Рэя рядом со мной. Чем больше времени он проводит у моей постели, тем лучше я себя чувствую. Но как ему удается совмещать работу с визитами ко мне? У него же есть стройки, которые нужно проверять. Сейчас август, пока еще все спокойно. Но что он будет делать в сентябре, когда деловая активность возобновится? Когда телефон снова начнет звонить? Я не буду сердиться, если он не станет приходить по два раза в день. Хотя я только того и жду.
Рэй замедляет темп, подбираясь к букве Н.
— К, Л, М… Н, верно? Кн?
Мы делаем успехи! Мне остается только ждать, чтобы он угадал буквы И, Г и А.
Он удивляется:
— Книга… Книга? Мы искали, моя дорогая, но ее не существует! Нет книги о твоей болезни. Нигде. Даже в Интернете очень мало информации.
Нет, любовь моя, я хочу совсем другого.
Благодаря нашему с ним терпению мы в конце концов понимаем друг друга. И вечером в зеленой тетради Рэй делает запись: «Анжель хочет написать книгу о своей болезни».
Именно так. И это будет не несколько строчек или статья в газете, а именно публикация книги. Настоящей книги, которая появится в книжных магазинах.
Безумная идея? Возможно. Утопическая? Несомненно. Неуместная? По мнению многих, в моем состоянии мне следовало бы заняться чем-то более нужным, важным, а не составлением будущей книги о том, что я переживаю. Но это не подчиняется разуму: я испытываю насущную потребность поделиться этим проектом с моим мужем и моей дочерью. Это как предчувствие.
Моя история должна быть где-то записана. Она так далека от обычной, что можно будет усомниться в ее подлинности, если она не напечатана черным по белому.
Я испытываю облегчение.
С одной стороны, это возможность подтолкнуть Рэя к тому, чтобы он продолжал делать записи о моем попадании в ад и, я надеюсь, или скорее искренне убеждена в этом, о моем возвращении в рай нормальной жизни. С другой стороны, это способ заставить меня все отмечать в виртуальной тетради, которую я открыла в уголке моего мозга.
Я должна запомнить все. Смогу ли я это сделать? Я должна. Но особенно я боюсь того, что мне не захочется ничего вспоминать. Я должна бороться с соблазном забыть. То, что со мной происходит, это слишком сильно! Настолько невероятно, настолько далеко от нормального. Моя история должна быть где-то записана. Она так далека от обычной, что можно будет усомниться в ее подлинности, если она не напечатана черным по белому. Кто мне потом поверит? Я сама со временем, возможно, стану спрашивать себя, так ли все происходило на самом деле.
Все, что я только что пережила, должно быть не только написано, но и напечатано, и узнано. То, что я пережила, и то, что мне предстоит пережить в следующие месяцы или годы. Потому что для меня невероятное еще не закончено, я в этом убеждена.
«Книга» — красивое слово.
Собирая слова по буквам вместе с Рэем, я снова открываю для себя эти такие «обычные» названия, которые никто не замечает. Знакомые слова приобретают новую выразительность. Мне необходимо поделиться тем, что я пережила. Теперь книга для меня синоним свободы.
Именно так: мне нужна книга, чтобы освободиться.
Мы ежедневно практикуемся в этом новом языке «пальца и глаза», и он становится все более эффективным. Такая гимнастика учит меня координации движений, а Рэй и Кати учатся улавливать мои ожидания. Мои любимые часто экономят время, предлагая сразу целое слово. Так я останавливаюсь на букве Г, и Рэй сразу спрашивает:
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.