Менты, понты и «Скорая помощь». Медицинские рассказы священника-реаниматолога - [24]
Через несколько дней пациента перевели в эндокринологию. Родственники попросили все тех же сестер побыть сиделками у тяжелого больного. Девушки с радостью согласились. Еще через пару недель инсулин был отменен, а сестер-сиделок сменила подруга адвокат, а потом сестра больного.
Еще через несколько дней пациента выписали с очень подробной выпиской. Потом он отправился в свое учреждение, где вскоре врачебная комиссия, опираясь на выписку, написала акт о невозможности отбытия наказания в виде лишения свободы. Был суд (даже историю болезни запрашивали), и коррупционера освободили.
Мама выписалась из больницы, когда сын уже уехал в лагерь. До этого ее перевели в неврологию, где девушка-ординатор на обходе очень удивилась такой выраженной спастике в парализованных конечностях на столь ранних сроках. Однако заведующая, наблюдавшая больную в реанимации, пожала плечами и сказала, что редко, но бывает и так.
Домой парализованную женщину сопровождала сноха. Однако когда ее привезли в квартиру, она там долго не задержалась. В квартиру поднялась незнакомая женщина, помогла ей одеться, пешком вывела через черный ход (дом был старый, в самом центре Москвы), посадила в машину и отвезла совсем в другую квартиру. Там старушку ждал мужчина средних лет, который расцеловал ее и спросил: «Мама, ну как ты?»
– Да ничего, заодно и подлечилась немного.
Женщина вручила бабушке и сыну увесистую пачку долларов и уехала.
На следующий день рано утром возле дома в центре Москвы, где жила мама нашего героя, остановились две машины – «Мерседес» подруги-адвоката и коммерческая «скорая помощь». Из «Мерседеса» вышла старушка в платке, поднялась по черному ходу в уже известную квартиру, вышла через парадный подъезд и села в «скорую». Бригада включила маяк и сирену и вскоре была в аэропорту. Там ее встретила женщина средних лет с инвалидным креслом. Старушка села в кресло и женщина повезла ее на регистрацию рейса в Барселону. Они зарегистрировались, прошли паспортный контроль и загрузились в испанский самолет. В Барселоне их уже ждало такси, и дамы отправились в один из тихих городков на Коста-Дорадо, где старушка, наконец, смогла встать и дойти от такси до дверей дома.
В это время выписанная из больницы женщина вышла на прогулку в своем дворе, опираясь на палку. При ходьбе она явственно подтягивала ногу, рука была парализована почти полностью. Молодой парень, куривший у подъезда, поздоровался с ней и спросил:
– Теть Люсь, что-то я давно тебя не видел. Болела что ли?
– В санатории была, подлечилась немного, – ответила тетя Люся.
Наш герой вернулся домой. Конечно, он посещал эндокринолога. Естественно, не в районной поликлинике. И конечно же, всегда с восторгом вспоминал чудесную больницу, где его лечили от диабета.
Правда, недолго.
Через полгода он умер от массивной тромбоэмболии легочной артерии.
Зато все остальные участники этой истории были довольны. Кто-то купил дачу, кто-то – автомобиль, кто-то сделал ремонт в квартире. Эндокринолог уехала в Израиль. Вот только завотделением недолго наслаждался своей новой дачей – он погиб в автоаварии: его сбил на переходе какой-то лихач и скрылся.
Вот такая история происходила в Москве когда-то.
Рассказ 20. «Работа есть работа»
Да, работа есть работа.
Поэтому сегодняшнюю ночь мы провели в разъездах по Московской области. Первый ночной вызов был довольно простой – девушку-суицидницу, выбросившуюся с 4 этажа, перевезти из подмосковной больницы в профильную клинику с торакальным отделением. В подмосковной больнице сделали все неплохо, но лечиться надо там, где надо. Если такая возможность есть, конечно.
Транспортировка сочетанной травмы на ИВЛ, если никто ничего не прохлопал, в целом вещь не очень сложная. Шока уже нет, в брюхо хирурги слазили, гемодинамика стабильна, режим ИВЛ подобран… вези – не хочу. Правда, дренажи, но долго ли умеючи. С дежурным реаниматологом, как выяснилось, мы знакомы – когда-то работали вместе, так что ждать подвохов не приходилось. Поболтали с коллегой, вспомнили общих знакомых, загрузили пациентку и отвезли в Боткинскую. И там, на удивление, никто не бухтел особо. Сдали легко.
А вот дальше нас ждала гораздо более сложная ситуация.
Пациента с COVID ждала крупная московская клиника. А лежал он в маленькой больничке, хотя и в реанимационном отделении. И когда мы прозванивали этот вызов, то было очень сложно понять – какая же респираторная поддержка у пациента. Доктор клятвенно уверяла, что проводится неинвазивная вентиляция легких, но параметры адекватно назвать не могла.
Дело в том, что НИВЛ вообще штука тонкая, а в условиях СМП – вдвойне. Широкое распространение этого метода для респираторной поддержки больных с нейромышечными заболеваниями и дыхательных хроников порождает впечатление, что он настолько прост, что даже родственники этих больных справляются с настройками аппарата.
На самом деле это далеко не так: очень многие аппараты имеют так называемое «скрытое меню», куда входит только врач-куратор, который и меняет параметры. Родственники только прибавляют или убавляют давление дыхательной смеси.
