Мент, меч и муж - [20]
А встают здесь рано — рассвет только занялся, а народ уже на ногах. Ладно, наверное, и мне пора. Деньги заканчиваются, срочно нужно что-то придумать.
В голове, как назло, не болталось ни одной, даже самой завалящей мыслишки по делу. Всё какая-то дурость, типа размышлений о теплокровности виденных вчера ящеров. Ну должны ведь они быть теплокровными, иначе зимой от этих воинов никакого толку.
Позавтракав сметаной и ломтем хлеба, я побрела на торговую площадь, украдкой позёвывая в ладонь. Одно счастье — ребёночек мне попался аккуратный. Если бы он обделывал пелёнки так же часто, как нормальные дети, жизнь давно бы стала адом.
А так — обычный афедрон.
Где находится ярмарка, расспрашивать не приходилось. Туда направлялся, похоже, весь город. Оставалось лишь смешаться с толпой и стараться не морщиться от поднятой в воздух пыли. Это не самое страшное, это мы переживём.
Надеяться на повторение вчерашней удачи, похоже, глупо. Воришки тут есть, но сознательно их ловить — это лучший способ нарваться на неприятности, причём как с преступниками, так и со здешней стражей. Нужна работа. Что я умею? Ловить преступников. Блин, не то. Сидеть в засадах. Совсем не то. Вести допросы…
Мать-перемать, неужели ничего полезного я за все двадцать пять лет жизни делать не научилась? Ни кашу варить, ни бельё стирать… Нет, стирать я умею. И готовить, в принципе, тоже. Только вот заниматься этим профессионально не смогу. Или смогу, если очень захочу есть?
Устроиться в служанки? Идея интересная. Пол как-нибудь подмету, клиенту еду подам, от похотливых лап увернуться сумею… Надо будет попробовать.
— Убийца! Я знал, я говорил, этим нелюдям верить нельзя!
Инстинкт заставил меня развернуться и побежать в сторону кричавшего.
Коротышка со злым прищуром. Стоит, широко расставив ноги, чуть накренившись — раньше был моряком? Неважно… Голос зычный. Что у ног? Быстрее глянуть, пока не собралась толпа!
Тело. Кровь. И очень знакомый плащ.
Рядом трое бродяг держат извивающегося ящера. Ещё один со стонами раскачивается взад-вперёд — из плеча толчками выхлюпывает кровь. Его пытается удержать и забинтовать сутулый тощий парень. Ну, удачи.
Знакомая сабля валяется в пыли и крови. Орудие убийства? А чёрт его знает, сейчас не разберёшь.
— Убийца! Законы Гертинги… Смерть!
— Я… нь'бивал… — ящера жёстко бьют по голове. Человек после такого удара уже потерял бы сознание.
— Не смей шипеть, нелюдь!
Что-то во всём этом не так. Я не верю коротышке с голосом ярмарочного зазывалы, призывающего посмотреть на лучшее… то есть, самое жестокое в мире убийство. Но стоит ли влезать в чужие дела? Ты уже не мент, Яна, уйди, тебе здесь не место!
В этот момент обвинитель широким жестом сбрасывает плащ с убитого, и я точно понимаю, что не так. Рана, до того прикрытая почти целиком. Рубленая рана на голове.
Не резаная — рубленая!
В принципе, раскроить голову можно и саблей. Но не так!
— Чем бил, говоришь? — мой голос звучит хрипло и неприятно. Что я здесь делаю? Зачем лезу туда, куда не просят?
Исполняю свою работу? Опомнись, Яна, ты здесь чужая, тебя не звали!
Коротышка радостно орёт:
— Так вот же, лежит сабля! У, вражина, таким человека убить — что… — вспомнив обо мне, добавляет быстро: — Шла бы ты отсюда, добрая женщина. Молоко ещё пропадёт.
Сам напросился.
— Уже пропало. От вранья. Саблей, говоришь? А вот этот конец раны — ага, вот этот, тупой и закруглённый — он потом напильником был обработан? Или всё-таки топором? А может, с самого начала топором ударили?
Я быстренько огляделась и радостно ткнула пальцем в свежевскопанную землю:
— И может, если тут покопаться, и орудие убийства раскопается?
П-образный след от носка топора выделялся на голове убитого довольно отчётливо. Сабля, ну да! Ещё скажите "штык-нож". Я слишком хорошо помнила одно из первых своих дел: семью из пяти человек, которую пьяный сосед уложил колуном. Говорят, киллеры не забудут первое убийство. Менты помнят первые трупы, которые пришлось осматривать, измерять и протоколировать.
Раны от топора я отличу даже вдрабадан пьяная, даже полуослепшая. Даже полуживая.
— Пошла отсюда, девка, пошла! — коротышка разобрался быстро. Но Гертинга — особенный город. Здесь слишком много приезжих, которые разбираются в ранениях и способах их нанесения. Исходя из собственной практики, так сказать.
— А и впрямь… — протянул какой-то чубатый парень в расхристанной рубахе, грязных вонючих штанах и при чистеньких ножнах, из которых высовывалась рукоять меча.
— Ну, может, и топором пришиб, какая разница? Одно слово — нелюдь! — зачастил мужичок, понимая, что дело, похоже, разваливается на глазах. Да, до наших прокуроров местным ещё пахать и пахать.
— Ты же сам видел? — ласково "изумилась" я. — Неужто топор от сабли отличить не смог?
— Брысь отсюда, стервь лохматая! Ноги выдерну!
— Я бы, почтеннейший, на вашем месте не стал оскорблять незнакомок, — вдруг раздалось из-за моей спины. Рука в кожаной перчатке легла на плечо, я дёрнулась — и как подпустила? Хотя в толкучке и не такое прошляпишь.
— А ты кто… — внезапно коротышка осёкся.
— Хозяин обвиняемого. И если вы, почтеннейший, хотите провести расследование, то придётся иметь дело со мной. Итак, приступим?
А ты готов потерять все, чтобы найти себя? Мы выиграли, чтобы проиграть… Три года голода… В целом даже сносно. Мы с некромантами исследуем чудовищ. Даже смогли упокоить, найдя среди них по ДНК принадлежность к тому или иному роду. Ко всему можно привыкнуть… Только… Нельзя делать вид, что ты человек, если ты больше не он. Вокруг меня не безобидные зверюшки. Пора взглянуть страхам в глаза. Ведь создания больше не могут ждать. Крейны ведут расследование.
В свои двадцать Виктория умирает при загадочных обстоятельствах. И попадает из Варшавы в настоящий ад, где ее вербуют в дьяволицы. Должность особая – теперь девушка торгуется с ангелами за души умерших. И работает рука об руку с дьяволами Азазелем и Белетом. Нижняя Аркадия полна контрастов и на удивление напоминает земной бюрократический ад. Здесь можно притвориться живой, сотворить шикарное платье для свидания, повстречать саму Клеопатру с Цезарем или расследовать обстоятельства своей гибели. А потом очутиться на балу Сатаны, устроить революцию и Третью мировую… Но можно ли найти любовь в Лос-Дьяблосе? Или для этого придется вернуться на Землю?
Лине с трудом удается вернуться к прежней жизни: как ей забыть Данте, юношу с разноцветными глазами, пленившего ее сердце? Но связь с ним потеряна, а путешествия во времени вызвали необратимые последствия. Злосчастный хронометр, словно яд, разрушает девушке жизнь. Выход один – уничтожить устройство и навсегда забыть о существовании Невидимого города. Лина решает поручить эту миссию Бобби, но та не упускает шанса испытать силу часов и невольно активирует их механизм. Теперь, чтобы спасти лучшую подругу, Лине необходимо отправиться в далекое прошлое, но на этот раз помощи ждать не от кого, и девушка может полагаться лишь на себя…
«Леший» неизвестного писателя Серебряного века Сергея Рессера — символистская проза, повествующая о любовных страстях лешего и тягостном бунте лесного существа против собственной природы.
Давным-давно, далеко на востоке от Драгаэрской Империи, правили в Фенарио четыре брата: король Ласло, человек добрый, но несколько сумасшедший; принц Андор, человек умный, но несколько нерешительный; принц Вильмош, человек сильный, но несколько глуповатый; и принц Миклош, младший, несколько… нет, весьма упрямый. Когда-то жили-были четыре брата - а еще богиня, чародей, загадочный говорящий жеребец, очень голодный дракон - и ветхий, практически разрушенный дворец, над которым кружили голодные джареги.
Поля, какими они были закончены, ужасный МС и гаремник. Меня время от времени заносит, но это все равно все тот же сентиментальный Ингвар.