Менестрели в пальто макси - [41]
А ну-ка, братцы, поднажмите! Задайте еще жару! Все Заречье слышит вас - вокруг поющих собралась целая толпа. И народ со всех сторон прибывает! Площадка перед птичьим рынком запружена людьми. В подслеповатом свете слабых фонарей выделяются гордые профили польских старушек, ударниц труда с чулочной фабрики «Спарта», заматерелые лики свежеоткинувшихся из мест лишения свободы рецидивистов и наивных парнишек первой ходки. Тут и старшеклассницы 16-ой ср. шк. Вместе с воспитательницей, крепко сбитой германисткой Т., полковник в отставке Утесов из пер. Белого со своей безмолвной Полковницей... Ходячие раковые больные из ближнего диспансера, тоже, само собой, подшофейные. И заскорузлые, ископаемые создания от пивного ларька - демисезонной поилки. Пестрая, многоликая толпа - все слушают концерт, единственный в своем роде. Да что Заречье - стекается уже весь город. Взыскательные меломаны из лучших ресторанов, музыкальный критик, прозванный Висельником за двухметровый рост, и забубенный джазмен Андре с улицы Парниковой, а вот и всемирный обозреватель Кестутис Валантинас с обоими детками! Поскольку он еще не разведен, подле него, меланхолично прильнув к стволу дерева, постаивают его супруга Кама и любимый песик Пома. Здесь все, ну все-превсе!
Нет, взволнованно шепчет мне литограф Герберт фон Штейн, нет, я никак не ожидал такого сокрушительного успеха нашей затеи. Вот как - нашей? В будто невзначай отставленную шляпу Прыщавого сыплются медяки, рубли, рупии, лиры, франки, остмарки, шуршит и редкая зеленая негодница. Он, литограф, словно и впрямь задумавший все это, радостно потирает руки и бормочет: фантастика! Колоссаль! А эти знай поют да поют.
Один я с грустью гляжу на освещенное окно. В тесноте и давке, в этом скопище людей я с трудом различаю облик моей возлюбленной, а уж она меня никак не видит. Явно! Вот она машет рукой, но, кажется, вовсе не мне, а замухрышке Каче с обвислыми усами. Где справедливость?! Я прилагаю усилия и мне удается в какой-то мере проникнуться приподнятым настроением толпы - люди раскачиваются, взявшись за руки, даже рецидивисты: сегодня все братья и сестры. Обнимитесь, миллионы! Я пожимаю руку приятелю Валантинасу, его чернявенькой Каме и даже беру лапу их славного Помы, поднимаю на руки юного Лукаса Александра, чтобы парнишка хотя бы издали увидел рыжую бороду главного менестреля и его поющие уста.
Кто-то из соседей выносит миниатюрный барабанчик, именуемый тамбурином. Известный своей грубостью и завистливо-черным нравом бритоголовый живописец (впоследствии в одном лишь спасательном жилете этот ловец славы попытается доплыть до берегов Швеции, но будет сбит русской ракетой) уже настраивает свою трубу. На первом этаже хрупкая дизайнерша Моргенрот так яростно терзает клавиатуру старенького Petroff’а, что Кац взвизгивает от радости. Взрываются петарды и дымовые шашки, только вдруг - откуда ни возьмись выплывает большой синий фургон, за ним два фургончика поменьше - усиленный патруль. Спешат «на место происшествия». В самый его эпицентр. Оттуда высыпают парни в синих кителях, с резиновыми дубинками, да им ли совладать с упоенно веселящейся толпой! Милиционеров угощают колбасками, пивом, солеными огурчиками, даже вареньем. Обескураженные, те отбывают восвояси - возможно, поиски в трущобах соседних улиц окажутся более успешными. А Заречье бурлит, гудит, ходит ходуном. Все поют, обнимаются, словно на дворе не угрюмая осень, а рассвет весеннего дня. А ты, дорогая, беги, спеши ко мне, сколько можно ждать! Ах, наконец-то она меня видит. Машет мне рукой. Мне! Люди срочно натягивают здоровенный кус брезента, возлюбленная зажмуривается, зажимает нос, издает звук сродни заводскому гудку и - прыгает вниз. Ее длинная цветастая юбка закидывается наверх, и все Заречье может любоваться стройными ногами Доротеи-Лауры, ее гладкими бедрами и французскими кружевами. Аплодисменты, выкрики, музыка! Скок - она уже на твердой земле, уже млеет в моих объятиях, затем, высвободившись, со всеми подряд здоровается за руку. Щелк-щелк, вспышки фотоаппаратов. Она бросает в шляпу два фунта стерлингов, чмокает менестрелей в мокрые щеки. Целуется с Камой, Кестутом Валантинасом, Гербертом Фон. Затем вновь разбегается и повисает у меня на шее... Хрустнул мой седьмой позвонок, да ничего не поделаешь. Милый ты мой сумасброд! - орет она. - Так и знала, что ты выкинешь что-нибудь этакое... И снова целует - меня, а заодно и стоящего рядом заросшего щетиной забулдыгу. Всех! Ее домашние давно выкинули из квартиры все цветы - даже комнатные вместе с горшками: музыкантам и участникам праздника. Они выносят во двор огромные пузатые бутыли с мутным домашним вином - фиеста так фиеста!
Менестрели давно сменили ритм - сейчас их песни задорны и горячат кровь. На площадке кружатся пары: старый рецидивист пляшет в обнимку с продавщицей пивного ларька, почтальон пригласил толстуху-учительницу. Все нынче братья.
Мы же - Доротея-Лаура, Кама с семейством и семеро менестрелей - спускаемся в полуподвал к Герберту Фон ужинать: по-моему, имеем право! Персонал «Апотеки» поджидает нас в своей лаборатории, где изжарена уникальная яичница на триста четыре яйца. Менестрели в пальто макси
Юргис Кунчинас (1947–2002) – поэт, прозаик, эссеист, переводчик. Изучал немецкую филологию в Вильнюсском университете. Его книги переведены на немецкий, шведский, эстонский, польский, латышский языки. В романе «Передвижные Rontgenоновские установки» сфокусированы лучшие творческие черты Кунчинаса: свободное обращение с формой и композиционная дисциплина, лиричность и психологизм, изобретательность и определенная наивность. Роман, действие которого разворачивается в 1968 году, содержит множество жизненных подробностей и является биографией не только автора, но и всего послевоенного «растерянного» поколения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Центральной темой романа одного из самых ярких литовских прозаиков Юргиса Кунчинаса является повседневность маргиналов советской эпохи, их трагикомическое бегство от действительности. Автор в мягкой иронической манере повествует о самочувствии индивидов, не вписывающихся в систему, способных в любых условиях сохранить внутреннюю автономию и человеческое достоинство.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».