Мемуары власовцев - [7]

12 января. Утром я проснулся в холодном вагоне, кто-то сказал по итальянски: «Дубно проехали…» Скорее оделся, посмотрел в окно вагона — вся земля покрыта снегом. Дубно — уездный город Волынской губернии, от моего Острога вёрст 50, хотя я там никогда не был. Вспомнилось, как в «Тарасе Бульбе» запорожцы осаждают Дубно — чего, кстати, на самом деле никогда не было. В Остроге главная улица была Дубенская, шла до казарм 126-го Рыльского полка.

Поезд прибыл в Здолбуново, узловую станцию, это ещё Польша. Станция пустая, только несколько человек бродит по перрону в ранний час. Там когда-то жила моя тётка — спрашивал о ней, никто и не слышал о таковой. Встретил какого-то молодого человека, едет в Острог, передал маленькую записку своему однокласснику Горлецкому, который никогда города не покидал, был чем-то вроде адвоката (несколько лет тому назад умер, женившись через 20 лет на своей бывшей гимназической первой любви).

Природа — красота: все деревья покрыты снегом, около вокзала красивая церковь с пятью зелёными куполами. Воздух чистый. Это уже моя родная Волынь, вотчина князя Андрея Галицкого, древняя русская область. Поляки там издевались над православным населением — за 20 лет своего владычества уничтожили около двух тысяч православных церквей.

Следующая станции — Кривин, в 10-ти верстах от моего города Острога. Оттуда я в июле 1916 года уезжал в Ростов и Новочеркасск для поступления в Добровольческую армию — 25 лет не видел родных мест! Станция всё такая же, как я её оставил, — кажется, впоследствии, во время советского наступления, она была разрушена. Дальше — узловая станция Шепетовка. Вышел на перрон, спросил насчёт своей бабушки, которая когда-то проживала здесь. Здесь был огромный сахарно-рафинадный завод, где служил мой дед и вышел на пенсию. Мне ответил какой-то бородатый дядя, что знал такую — она, мол, эвакуировалась. Но бабушке уже тогда было лет сто, и куда бы она эвакуировалась?.. Вокзал пустой, мне сказали, что можно выпить чаю — суррогат из листьев.

Проехали знакомые места: Казатин, Фастов и Бердичев (еврейская столица). Вид пустынный, но здания вокзалов целы. Ночью проехали Киев, я проснулся в Дарнице. Свернули на север, на Бахмач. В Нежине поезд долго стоял. Спросил насчёт знаменитых нежинских огурцов, но какой-то господин мне пояснил, что при советской власти эта промышленность, снабжавшая всю Россию, исчезла. «Если вы хотите, то я могу вам принести несколько штук, я близко живу». Пока он ходил за огурцами, я наблюдал картину: девочка лет 12-ти вынесла на продажу корзинку луку, толстый немецкий жандарм с усами а-ля Вильгельм её увидел и направился к ней (немцы воспрещали всякую частную торговлю для «низшей расы»). Девочка перебежала на следующий угол полуразрушенной станции. Немец за ней, она выглядывает из-за другого угла. Поезд тронулся, и я так и не дождался огурцов…

Поезд идёт дальше: направо на горе красивый город — это Чугуев, как я узнал у ехавшего с нами русского проводника. Когда-то там был центр Аракчеевских поселений, а потом пехотное училище. Дальше — станция Бахмач. Против нашего вагона целый букет молоденьких девушек крутит поворотный круг для паровозов — лица розовенькие, свеженькие, прямо красавицы, как наши старые гимназистки. Ими руководит австрийский железнодорожник в своей типичной кепке. Я сказал им несколько комплиментов пo-русски, они бросили свой круг и устремились к нашему вагону. Австриец ругается, а они хохочут. Набрал апельсинов, купленных в Удине, и стал им раздавать. Мужчинам стал раздавать коробки итальянских спичек и любовался, как они трудились, чтобы открыть хитроумные коробочки.

Должен сказать, что немцы перешили все русские пути на общеевропейские, и поезда из Италии шли без всяких заминок. Выдали нам горячий обед, и итальянские офицеры накормили и русского проводника, ехавшего в нами в вагоне. Я разговорился с ним, но увидел, что итальянцы на меня смотрят недоверчиво, пришлось сократить разговор.

Ночью проехали хорошо мне знакомый Харьков, остановились до утра на товарной станции Основа. К поезду подошёл какой-то гражданин — что-нибудь купить у нас. Разговорились с ним — оказался хороший знакомый невесты нашего капитана Голбана[13] — их семья проживает в Харькове, передали им привет от Голбана.

Вечером 14 января прибыли на станцию Купянск — места знакомые, так как в 1919 году мы воевали в тех местах. Корниловский ударный полк тогда прошёл мимо станции, не останавливаясь, она была занята конницей генерала Шкуро, и мы наблюдали, как казаки сгружали с вагонов на подводы массу простынь и прочего…

Нас, «испанцев», сгрузили с поезда, так как где-то вблизи должна находиться та часть, куда мы были назначены — «Контрразведывательное отделение штаба 8-й итальянской экспедиционной армии». После телефонных переговоров полковник, начальник поезда, выяснил, что нашей части в Купянске нет. Внесли в вагон обратно наши «гробы» и брезентовые мешки — багаж очень удобный (приспособленный для погрузки на мулов). Поужинали и двинулись дальше на Валуйки — это уже Воронежская губерния, и в 100 верстах оттуда город Острогожск, где я окончил гимназию и служил в 184-м запасном пехотном полку.