Мемуары власовцев - [46]

Все мелкие формирования приходилось производить на походе. Это можно было делать только с казаками — людьми военными по рождению. Дисциплина между казаками сохранялась строгая. Никогда не приходилось даже повышать голоса. Я чувствовал по себе, что казаки следили за каждым моим движением и за каждым моим словом. Внешне я не показывал своего волнения, которое иногда охватывало меня. Казаки были мрачны и задумчивы. Думали о том, куда их повезут начальники. Я был аккуратно одет в русскую форму, что очень нравилось казакам. Моя высокая стройная кобылица, хорошо вычищенная, производила большое впечатление. Погода во время похода была хорошая. Каждую минуту можно было ждать столкновений. Перед вступлением в одну из деревень ехавшая за мной подвода с пулеметом подорвалась на дорожной мине. Силой взрыва оторвало заднюю часть лошади и забросило ноги в подводу. Ездовой повозки остался невредим. Такие случаи повторялись довольно часто, поэтому приходилось двигаться по полю, оставляя дорогу свободной.

Колоннами управляли: войсковой старшина Лобасевич, полковник Бедаков — Кубанского казачьего войска, войсковой старшина Кульгавов — Всевеликого войска донского, полковник М. Зимин — Терского казачьего войска и полковник Е. Михайлов.

Я находился с конным конвоем в 100 всадников.

Колона Походного Атамана двигалась в центре всего движения на грузовых автомобилях. Все приказы и распоряжения исходили из центра. Долго не была известна конечная остановка, наконец, после двухмесячного перехода сообщили, что конечный пункт нашего похода — полигон «Здуньска Воля». (Польша, жел. дор. станция Ширядзь). Казаки и казачки очень обрадовались, что наступил конец кочевания. «Здуньска Воля» представлял собой большой артиллерийский полигон для стрельбы по трем направлениям. Грунт на полигоне песчаный. Дороги отсутствовали. На площади полигона свободно разместили весь Казачий Стан.

Первый месяц жизни прошел спокойно. Стояла хорошая погода, но начала приближаться осень. Казаки и казачки приводили себя и лошадей в порядок. По внешнему виду стали похожи на бывших казаков. Достали из подвод свое обмундирование и оружие. Стали прибывать эмигранты-добровольцы, офицеры всех чинов из различных европейских государств. Войсковой старшина Ротов, войсковой старшина Джалюк, полковник Васильев из Парижа и многие другие. Походный атаман Доманов по совету своего начальника штаба полковника Кравченко произвел переформирование полков строго по войскам. Особенно отличился своей деятельностью войсковой старшина Ротов. Командирами полков назначили природных казаков, подобрать подходящих командиров представлялась возможность, т. к. прибыло много добровольцев. Походный атаман полковник Доманов по своему природному дарованию хорошо разбирался в людях и был хороший организатор, но военных знаний у него не хватало, и он пользовался советами опытных штаб-офицеров. Начальником штаба войск Походного атамана был кубанского войска полковник Е. Кравченко (окончил высшие военные курсы ген. Головина). Когда штаб войск и строевые части были приведены в относительный порядок, Походный атаман установил лагерный режим работы во всем Казачьем Стане с ежедневной поверкой. 3-я бригада (8, 9 и 10-й полки) выстраивались на отдельном плацу, где я присутствовал. Скоро поступило сведение, что Казачий Стан направляют в Северную Италию для поддержания порядка и спокойствия от нападения местных партизан, которые дезорганизовали тыл германской армии. Наступила осень. Прохладная сырая погода, холодные ночи стали утомлять казаков. Естественно, что весь Казачий Стан обрадовался этому известию. Хотелось погреться на итальянском солнце. Стали готовиться к переезду. Вскоре Походный атаман был вызван в Берлин к генералу Краснову для получения дополнительных распоряжений. Это было около 12 сентября 1944 года. Дата запомнилась, т. к. в день моего Ангела я был в Берлине. Походный атаман предложил мне поехать вместе с ним и представиться генералу. На предложение я согласился и быстро собрался. Свою должность начальника 3-й бригады временно передал полковнику Головко.

Поезд до Берлина шел кружными путями и с большими остановками, т. к. жел. дор. пути были разрушены. По сторонам были видны пожары и разрушения. Выезжая из Польши, все время и днем и ночью ждали налета аэропланов. Прибыли в Берлин на Потсдамский вокзал с опозданием на сутки. Комендантское управление отвело Походному атаману и мне комнату в отеле «Эксельзиор». В первый день его пребывания в Берлине меня очень удивило спокойствие жителей и относительный порядок в городе. Много разрушенных домов, но все закрыты крашеными щитами, и улицы расчищены. Рестораны и продовольственные магазины открыты. Продажа производилась по карточкам. Метрополитен действовал, хотя в нескольких местах был пробит бомбами. С наступлением вечернего времени пришел комендант отеля и предупредил, чтобы были готовы к воздушной атаке. После сигнала сирены все жители отеля должны были спуститься в бомбоубежище. Русские офицеры, жившие в отеле, и я решили оставаться на балконе здания, чтобы не быть заваленными развалинами. Наше наблюдение за воздушным боем увлекло нас, и мы оставались до конца боя на балконе благополучно.