Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1 - [99]

Вельгорский попросил меня взять на себя эту миссию, и я с удовольствием согласился. Мы с ним имели долгий разговор, и он сообщил мне много деталей и своих наблюдений, о которых не мог написать в депешах. Наконец, несколько часов спустя, я отправился в путь в качестве курьера, чтобы как можно быстрее оказаться в штаб-квартире Костюшко.

Глава IV

Я был польщен доверием Вельгорского и горд тем, что могу выполнить поручение, имевшее в тот момент чрезвычайную важность. Я сгорал от нетерпения увидеть Костюшко и его храбрых товарищей по оружию; я жаждал обнять своих старых товарищей и быть свидетелем их энтузиазма!.. Но я никак не ожидал, что прибуду в Варшаву на следующий же день после трагических событий, очернивших собой несколько страниц истории этой революции, которая должна была иметь целью лишь свободу и независимость Польши.

Я прибыл в Варшаву ночью 29 июня, проделав путь из Вильны за пятьдесят часов. Там я застал всеобщее ожесточение после достопамятных дней 27 и 28 июня, о которых уже упоминалось в 3-й книге «Мемуаров». Я сразу отправился к Костюшко в его лагерь в Працка-Вульке что в трех лье от Варшавы. В пять часов утра меня ввели в его палатку, где он отдыхал на охапке соломы после ночного обхода лагеря: неприятель не переставал беспокоить лагерь. Он встал, чтобы сердечно обнять меня и выразить дружеские чувства, которые всегда ко мне испытывал. Прежде чем вскрыть пакет, который я ему передал, он подробно расспросил меня о положении дел в Литве, пояснив, что такой курьер, как я, может дать ему устно не менее точные сведения, чем те, которые содержатся в письменном донесении на его имя. Затем он вскрыл письмо от Вельгорского, внимательно прочел грустные известия, содержавшиеся в нем и совпадавшие с тем, что я ему уже рассказал. Он был живо тронут, но сказал мне, что, будучи сам окружен неприятелем, стоявшим почти уже у самой Варшавы, не может дробить свои силы и послать просимую помощь Вельгорскому.

Затем он прочел доклад Ясинского о моей собственной экспедиции и лестные отзывы Вельгорского о моем старании и преданности. Он крепко пожал мне руку и поблагодарил за то, что я служу примером своим соотечественникам и даже испробовал себя в опасном деле, совершенно новом для меня, чем заслужил себе еще больше чести. Он сказал мне: «Раньше вы работали только у себя в кабинете и приносили пользу родине своими знаниями и талантами; вы, конечно, вернетесь к своим прежним занятиям, когда, с Божьей помощью, мы победим врага и в нашей стране восстановится мир и спокойствие. Сегодня же нам нужнее всего храбрые солдаты… Пример, который подаете вы, богатые вельможи из самых знатных семей, не может не произвести самое большое впечатление, потому что вы жертвуете ради родины гораздо большим, чем другие… Я хотел бы, чтобы все сражались без лишних раздумий, беспокойств и не вмешивались в дела, которые их не касаются. Посмотрите, какие трагические события происходили в Варшаве – и почти на моих глазах!.. Толпа позволила себе непростительные крайности, которые я вынужден был строго пресечь… Позавчерашний день останется несмываемым пятном в истории нашей революции, и я могу уверить вас, что две проигранные битвы принесли бы нам меньше позора, чем этот несчастный день: наши враги обязательно воспользуются им, чтобы составить о нас дурное мнение в глазах всей Европы!.. Передайте Вельгорскому, скажите всем нашим соотечественникам в Литве, как глубоко я опечален этим неожиданным событием! Еще более опечален я теми жесткими мерами, которые вынужден буду принять, но я свое решение принял и, вопреки той снисходительности, в которой меня обвиняют, я сумею сурово наказать виновных, так как того требуют интересы нашего государства и надежда на успех нашего дела».

Лицо Костюшко, бывшее обычно спокойным и вежливым, все более оживлялось по мере того как он говорил. Нас прервал приход нескольких членов Высшего совета, которые явились за приказаниями генералиссимуса, и депутации от города – с оправданием магистрата за то, что он не смог предотвратить 28-го числа бесчинства толпы простонародья: причиной этого была указана слабость городского гарнизона.

Костюшко принял эту депутацию с достоинством и высказал ей суровые упреки. Он сказал им, что его солдатам хватает сражений с врагом, что он не может употреблять часть своих военных сил на поддержание общественного порядка в Варшаве. Если бы городская гвардия была хорошо организована, ее начальники – более бдительны, полиция – активнее, а магистрат – менее беспечным, то скандальных событий 27-го и 28-го могло бы не произойти. Он прибавил, что каждый владелец собственности должен быть заинтересован в сохранении внутреннего порядка в городе, так как его состояние и личная безопасность зависят от мер, принимаемых для предотвращения народных волнений. Лично он не может быть одновременно генералиссимусом армии и начальником варшавской полиции. Он повторил свои требования провести самое подробное расследование всего, что происходило в эти несчастные два дня, и сделать ему об этом самый точный доклад; разыскать самых ярых бунтовщиков и всех наиболее виновных и арестовать их впредь до его нового распоряжения