Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III - [8]

Разгром

Множество значительных персон попало в руки врагов. Убитых было совсем мало, потому что не было оказано почти никакого сопротивления. Что до нас, действовавших совершенно иначе, то мы потеряли там нескольких Капитанов и какое-то количество младших Офицеров. Прадель, кто принадлежал к наиболее продвинувшимся в нашем Полку и сделался Генерал-Лейтенантом, оказался в числе пленников, точно так же, как и Поллиак, кто был Капитаном; что касается меня, то я ушел по дамбе, не проявив той деликатности, какой обладал Маршал де ла Ферте. Более того, я не имел никаких причин таковую иметь, и я даже был из тех, кто наиболее почитал Месье де Тюренна.

Месье де Тюренн, расположивший свою штаб-квартиру на подступах к Кенуа, удалился в эту сторону, не разворачиваясь для битвы, потому что во всякий момент выскакивали беглецы, и они бы нарушили порядок, какой он мог бы установить в своей армии. Однако не все, пожелавшие спастись в этой стороне, добились цели, потому что Комендант [28] Бушена приказал спустить свои шлюзы, затопившие водой всю дамбу. Многие особы там утонули, и это помешало Виконту де Тюренну найти возможность отправить из своей штаб-квартиры в лагерь Маршала несколько полков Пехоты; он хотел прийти ему на подмогу помимо его воли. Тот выказал себя, впрочем, недостойным этой помощи, предложенной ему как раз вовремя, своим отказом от нее, но так как Виконт ставил службу Короля превыше всего остального, он и забыл обо всем, когда увидел, насколько в ней нуждался Маршал; итак, когда он признал, что во имя блага Государства тому требовалось оказать услугу, он скомандовал полкам Рамбюр и ла Фейад маршировать в ту сторону. Но вода помешала им пройти, они повернули вспять, не осмелившись проникнуть дальше вперед; к тому же, и переход этот был гораздо более труден, чем тот, через Рейн, осуществленный Королем в те минувшие дни; дамба, по какой надо было пройти, превратилась в сплошное болото, где можно было увязнуть целиком, тогда как дно той реки было песчаным, где не подстерегала абсолютно никакая опасность; кроме того, когда бы и там было столько грязи и тины, как здесь, даже в этом не было бы никакого риска из-за огромного количества воды повсюду; и когда бы там захотели переправиться, просто надо было бы сделать это вплавь.

Трудность спасения через дамбу послужила причиной тому, что число пленников было очень велико. Но если для нас это, с одной стороны, было большим несчастьем, это же было счастьем с другой, потому как враги думали скорее об их обогащении воровством и грабежом в Лагере Маршала, чем о преследовании Виконта де Тюренна. Итак, никогда не показывалось более двух или трех эскадронов, дабы побеспокоить наше отступление, а так как Виконт де Тюренн отрядил две тысячи всадников, маршировавших сзади для обеспечения надежной безопасности, беспокойство, приносимое нам этими [29] эскадронами, не было особенно значительно. Они всего-навсего постреливали с довольно дальнего расстояния, в той манере, что с той и другой стороны потери составили, я полагаю, всего лишь четыре человека.

Никто не сумеет понять, как три таких опытных Генерала, с какими мы имели дело, совершили ошибку вроде этой, поскольку наш разгром казался совершенно очевидным, если бы они плотно преследовали нас, не дав нам времени опомниться. В самом деле, испуг, неизбежный в такого сорта обстоятельствах, настолько овладел духом солдат, что, так сказать, малейший шелест листвы они принимали за вражеское нападение на них. В общем, стоило зайцу выскочить из-под копыт лошадей, как всадникам командовался отход, и едва только авангард слышал несколько выстрелов из мушкетона по этому бедному животному, как он столь горячо бил тревогу, будто бы враги совсем уже изготовились разбить его наголову.

Месье де Тюрен начинает свои тактические маневры

Они, однако, появились на нашем горизонте лишь на третий день после битвы, но хотя между нами еще находилась река, столь велика была тревога по всему нашему Лагерю, как если бы враги ее преодолели, и наш разгром был бы уже неоспоримым. Месье де Тюренн делал все, лишь бы умерить страсти, но так как нет ничего более правдивого, как то, что обычно говорится, а именно: «можно заречься от испуга, но не от страха», он никак не мог вселить в них ни малейшей уверенности. Им стоило, однако, всего лишь вглядеться в него, чтобы полностью успокоиться, поскольку и в его действиях, и в его словах, и даже на его лице не отражалось ничего, кроме хладнокровия, какое и в такого сорта превратностях привычно царило в его особе. Он скомандовал, тем не менее, кое-кому из наиболее решительных защищать подходы к реке. Они исполнили свой долг в том роде, что ни один ее не перешел.

Между тем, они менее всего об этом думали; то, [30] что мы видели, не было всей их армией целиком, но всего лишь крупным ее отрядом. Они отправили его, дабы вселить в нас уверенность, будто они изменили решение и хотели все же с нами сразиться, тогда как сами замышляли всего лишь отбить Конде. Они были бы в восторге вот так позабавить нас, из страха, как бы мы не разгадали их намерений и не выставили им заслона. Месье де Тюренн заподозрил нечто подобное, когда увидел вместо попыток, какие они могли бы предпринять для форсирования реки, их удовлетворение от незначительного обстрела с одного берега на другой. При этой мысли он скомандовал восьми сотням всадников на следующее утро быть в полной готовности, причем каждый должен был иметь мешок зерна на крупе его коня. Он прекрасно мог бы отправить их сей же час и выиграть этим драгоценное время, но, опасаясь собственной оплошности, счел своим долгом потерпеть до тех пор, потому как враги перешли бы реку ночью, если они действительно намеревались драться. Это им было бы тем более просто, что он скомандовал отставить охрану берега через час или два после захода Солнца. Он также приказал выстроить свою армию в полном вооружении задолго до начала дня, но враги и не подумали двигаться оттуда, где они расположились; тогда он отослал эти восемь сотен всадников в то же мгновение. Эта помощь была тем более необходима в Конде, что город уже не слишком хорошо снабжался припасами, а с прибытием беглецов, о каких я недавно говорил, там уже начинал ощущаться голод. Всадники, груженные зерном, никого не встретили по дороге, кто бы преградил им проход; таким образом, доставив мешки, они возвратились в Лагерь окольным путем; это был тот же самый путь, каким они отправлялись туда и какой им был предписан для избежания всяких встреч.