Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III - [49]

Дело эмиссара из Гааги

Он был прав в своей уверенности, что Его Величество слишком заботился о собственной репутации и не предпринял бы ничего, способного его очернить на виду у всей Европы; но он был и неправ, поверив, будто бы он действовал иначе в тайне своего кабинета, и заподозрив его хоть в малейшем участии в том, что произошло; и в самом деле, Король абсолютно ничего не знал, в том роде, что он был весьма изумлен, когда посланник этого Принца с ним об этом заговорил. Он спросил Месье Кардинала, что бы все это могло означать. Его Преосвященство ему ответил, что ничего об этом не знал, и наверняка, если там и переговариваются о чем-то в ущерб согласию, царящему между Королем Англии и им самим, он не имел к этому никакого отношения. Посланник Карла, кому Король передал ответ Кардинала, заметил Его Величеству, что Король, его Мэтр, не стал бы тревожиться по пустякам; [177] существовал такой человек в Гааге, кому поручены эти переговоры, и кто делал все, что мог, только бы привести их к какому-то результату.

Король изложил Кардиналу замечание посланника. Его Преосвященство распрекрасно отмел очевидность и сказал Королю, что подобные переговоры никогда не ведутся без приказа; а он никогда бы не отдал такового ради дела вроде этого. Он и действительно его не отдавал, и этот Министр, кто в материях мошенничества бесконечно превосходил всех тех, кто считал себя самыми крупными мошенниками, нашел средство окольными путями завязать эти переговоры. Однако, так как после его отрицания он не желал появления какой-либо возможности уличить его в лжесвидетельстве, он тотчас отправил гонца с приказом его эмиссару немедленно оттуда возвращаться. Он даже повелел ему принять все меры предосторожности, дабы выскользнуть незамеченным, потому как следовало опасаться, как бы Его Британское Величество не расставил ему ловушек по дороге.

Это повеление оказалось как нельзя кстати. Этот Принц распорядился его выследить, дабы если Король от него откажется, как он этого и ожидал, и когда он его бросит, можно было бы узнать от него волей-неволей, кто же направлял его действия; итак, переодевшись, не теряя времени, чтобы спастись, этот эмиссар взял одежды своего камердинера, а ему отдал свои. Он сказал ему, прежде чем уехать, якобы у него имелись свои резоны для совершения такого обмена, и все, что он ему порекомендует — это не выходить из его комнаты, пока он не получит от него известий; он подаст их ему самое большее через два дня, а если от него ничего не будет за это время, ему надлежит явиться отыскать его в Брюсселе «Под Вывеской Волка», куда он прибудет одновременно с ним. Однако это была вовсе не та дорога, по какой он желал следовать. Напротив, он отправился прямо в Амстердам, нашел там торговое судно, готовое поднять якорь и плыть в Нормандию; он [178] погрузился на него, совсем как простой пассажир; даже его одежды указывали на него, как на человека маленького, потому как его камердинер не был чересчур великолепен. Ветер был попутный; он уже высадился в Руане, не успев оглянуться, так сказать, в том роде, что шпионы Короля Англии сидели еще в засаде, когда он нанимал почтовый экипаж, дабы явиться оттуда в Париж.

Между тем камердинер, исполняя приказания со всей точностью, какая была ему рекомендована, выехал из своего жилища в конце предписанного ему времени. Он пускался в путь исключительно по ночам, потому как это ему было приказано, и, отыскав судно на Роттердам, прибыл в этот город через два или три часа после того, как уехал из Гааги, а на следующий день он направился в Антверпен. Шпион Короля Англии, кто гораздо лучше знал человека, за кем ему было приказано следить, по одежде, чем в лицо, принял одного за другого, увидев, как тот выходил из своего дома, отплыл вместе с ним на Роттердам, выследил его до Антверпена, потом погрузился с ним на судно до Брюсселя, и увидев, как тот поселился «Под Вывеской Волка», он пошел искать Резидента, какого Король Англии имел при этом Дворе, и сказал ему, якобы он выследил человека, кого было делом первейшей важности для службы Короля, его мэтра, распорядиться арестовать. Он показал ему в то же время приказ, полученный им от Посла Англии в Гааге, следовать за этим человеком, так что Резидент, не теряя времени, тут же отправился упрашивать министров Его Католического Величества дать ему на это позволение. Так как они были счастливы его ублаготворить, а Наместника Нидерландов не было на этот момент в городе, они от их собственного имени предоставили ему все, о чем он их просил. В то же время Резидент послал того, кого называют Бургомистром в этой стране, в ту Гостиницу, и этот Бургомистр, поднявшись со своими стражниками в комнату того, кого он искал, застал того за столом и овладел его персоной.

[179] Злосчастный камердинер

Сначала его допросили о его имени и его званиях, а также о месте, откуда он явился, и о том, что он собирался там сделать. Этот человек ответил на все вопросы в соответствии с правдой, а именно, что он звался так-то, был камердинером такого-то, явился из Гааги, а прибыл туда вместе со своим Мэтром; но тот, кто его допрашивал, уверившись в том, будто бы он хотел его надуть, ответил ему, что все его укрывательства ни к чему не послужат, и он намного лучше сделает, сказав правду, чем пытаясь спастись увертками, как он и делал; он допросил его заново о множестве других вещей, о каких тот отвечал по-прежнему тем же самым тоном. Он сказал даже об обмене одеждами, что его Мэтр заставил его сделать, об отданном ему приказе не выходить в течение двух дней и, наконец, о повелении явиться ожидать его в Брюсселе, в той самой гостинице, где он и находился, в случае, когда он не получит от него известий до тех пор. Резидент Англии, кому передали его показания, в то же время написал Послу Короля, своего Мэтра, сообщая ему, что он боится, как бы его шпион не принял лакея за Мэтра. Посол тотчас же послал отыскать хозяина постоялого двора, где останавливался этот человек, и спросил его, был ли это мэтр или лакей, кто проживал у него последним; хозяин подтвердил ему все, что было отражено в показаниях заключенного. Он сказал ему даже, что был совершенно поражен, увидев на нем одежды его господина, в том роде, что он чуть было не послал за Профосом, кто арестовал бы его, как вора, и, может быть, как убийцу; но, наконец, он сообразил, что тот не может быть ни тем, ни другим, потому как если бы этот лакей им был, он бы не набрался наглости проживать у него целых два дня после отбытия его мэтра; итак, он уверился, что не мог нанести ему по-честному такую обиду; а кроме того, что еще больше убедило его с ним так не поступать, гак это то, что один из его родственников, занимавшийся коммерцией во Франции, отправлял товары в Амстердам в тот же самый день, когда отбыл его [180] мэтр; так вот тот, кто должен был их везти, отрапортовал ему, что в том же самом судне, куда он их погрузил, он вроде бы заметил мэтра этого лакея, переодетого в его одежды.