Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III - [11]

Вся Франция, уже было посчитавшая себя погибшей, или, по крайней мере, находившейся в сильной опасности после разгрома под Валансьеном, пришла в восторг от поведения Виконта де Тюренна, сумевшего все восстановить к большой выгоде для нее; он поистине сделал немало, поскольку, если мы и потеряли Конде, зато мы вновь обрели ла Капель. Это место было у нас отнято в течение наших гражданских войн, и нам было невозможно с тех пор его отобрать, хотя у нас и не было недостатка в доброй воле. Король явился в лагерь засвидетельствовать армии свое удовлетворение ее заслугами, но, рассыпая похвалы всем нам вместе, он приберег особые для Виконта де Тюренна, кто, разумеется, [39] был их достоин. Король задержался в лагере на несколько дней, ожидая, когда ему приготовят эскорт до Ландреси. Он выбрал эту дорогу для возвращения во Францию, и наш Полк пошел перед ним, дабы явиться в Компьень, где я должен был остановиться. Некоторое время спустя я вернулся ко Двору, где царило такое великолепие, что легко было заметить, насколько он не чувствовал больше тех тягот, какие претерпел на протяжении гражданской войны. [41]

Англичане и Испанцы

Договор с Кромвелем

Разгром под Валансьеном породил надежду у Посла Испании при Кромвеле разорвать Договор, заключенный с ним Его Величеством. Так как он подкупил наибольшую часть Парламента Англии и знал, что большинство публики обычно склоняется на сторону выигрывающих, надо было видеть, как он тотчас же обратил в свою пользу преимущества, полученные армиями Короля, его мэтра, над армиями Его Величества. Но, наконец, когда последовавшее вовсе не оправдало его надежд, и Франция, напротив, вскоре взяла верх, ему стоило гораздо больших трудов, чем он думал, добиться исполнения своего намерения. Кромвель, кто был одним из самых ловких людей своего века, казалось, поддавшийся мнению Парламента на некоторое время, внезапно вновь принял сторону Франции, чье уничижение не было долговременным. Он [42] выгнал из этого корпуса тех, кто претендовал противиться его воле, и, пригрозив остальным обойтись с ними подобным же образом, если они когда-либо додумаются лишь пожелать им подражать, он настолько прочно снова утвердил этим свое могущество, вопреки всем злоумышлениям против него, что больше, чем никогда, оказался в состоянии диктовать Англии свои законы. Итак, его первым же делом после изгнания из Парламента тех, кто вздумал ему воспротивиться, стало удаление из Королевства самого посла Испании. Он это сделал даже с таким высокомерием, и так как тысяча пренеприятнейших вещей предшествовала получению этим послом прямого приказа, тот какое-то время пребывал в смятении, как бы его просто не арестовали.

Месье Кардинал послал одного из своих дворян произнести комплимент Протектору по поводу его победы. Он действительно счел возможным дать такое наименование тому, что тот осуществил, поскольку, если бы тот рухнул под тяжестью интриг, сплетавшихся против него, с ним бы случилось нечто в тысячу раз худшее, чем если бы он просто проиграл какое бы то ни было сражение. Этот дворянин имел в то же время приказ поторопить его с исполнением Договора, заключенного им с Королем, а, следовательно, отправить ему двенадцать тысяч человек, каких он пообещал присоединить к его войскам.

Испанцы приняли весьма близко к сердцу подобное обращение с их послом. Они распорядились отпечатать изложение всего этого дела и рассеяли его по Лондону; это вынудило Кромвеля, опасавшегося восстания, потому как в нем рассказывались по его поводу ужасающие вещи, не только отозвать половину его войск, но еще и тех, кто ими командовал. Они уже двинулись маршем и устремились в сторону моря под предводительством Полковника Мэлми, человека, настолько же ему преданного, и на кого он ничуть не менее полагался, чем на Лэмберта и [43] Харрисона, кого он имел привычку называть своей правой рукой. И в самом деле, они всегда участвовали в его экспедициях и столь славно ему служили, что без них, быть может, он далеко не всегда так бы преуспевал, как это ему удавалось. Как бы то ни было, марш этих войск был спутан Испанцами до такой степени, что они было посчитали все пропавшим; а те вывели большую часть своих гарнизонов из других мест для укрепления их морских городов. Так как они знали, что по Договору, заключенному между Его Величеством и Протектором, мы должны были прежде всего атаковать Дюнкерк, они сочли, что именно оттуда им следовало начать предохраняться. Итак, они ввели туда мощный гарнизон, не поостерегшись, однако, что из-за таких действий остальные их города будут брошены в жертву амбициям двух этих Держав. Потому они могли, несколько изменив их Договор, не думать пока о Дюнкерке и направиться в настоящее время туда, где у них будут наиболее развязаны руки. В самом деле, в настоящий момент можно было натворить великих дел в одном месте, притом не встретив никаких препятствий, тогда как в другом дела обстояли бы совсем иначе.

Колебания Протектора

В этом году Виконт де Тюренн должен был один командовать армией Фландрии. Произошедшее под Валансьеном в конце концов дало понять Кардиналу, что если он и был прав с одной стороны, пожелав дать двух Генералов одной армии, он ошибся с другой, поскольку это порождало столь великие неудобства. Виконт собрал свои войска в окрестностях Амьена, куда Король явился собственной персоной устроить им смотр. Этот Генерал, прекрасно осведомленный о действиях Испанцев, счел, что он мог бы нанести славный удар в ожидании прибытия Англичан. Кардинал вновь отправил в эту страну того же дворянина, кто уже туда ездил, просить Кромвеля не сводить до половины, как тот хотел сделать, ту помощь, какую он пообещал Его Величеству; Кромвель оправдался невозможностью, в какой он [44] находался в настоящий момент, сдержать данное слово. Он внушил этому дворянину, что изложение, распространенное Испанцами, столь сильно настроило дух Англичан против него, что ему было совершенно необходимо оставаться вооруженным в Королевстве; без этого средства для него не будет там никакой безопасности; в таком случае он бы подвергся серьезному риску вскоре в этом раскаяться. Его извинение показалось бы приемлемым незаинтересованному человеку, но так как каждый думает о своих делах, случилось так, что Кардинал, рассчитывавший после взятия Дюнкерка захватить еще и Гравлин, и все другие города по соседству с этими, при условии уважения Кромвелем Договора, настаивал на исполнении его целиком, без пренебрежения к какой-либо его части.