Мемуары M. L. C. D. R. - [4]

К великому несчастью для него, ему пришлось убедиться, что девушка подписалась в брачном договоре своим настоящим именем: ее действительно звали Мадлен де Комон. Она приняла имя своих отца и матери, а выдумала только, будто отец ее дворянин и владелец многих поместий, а мать — знатная и влиятельная дама, тогда как в действительности он был простым мельником, она же — мельничихой. Поскольку дело было крайне деликатное, отцу посоветовали дать девушке немного денег, чтобы быть уверенным, что все пройдет как надо; однако ее покровитель, по-видимому имевший зуб на отца из-за какой-то давней вражды, никак на это не соглашался. Тогда отцу посоветовали привлечь к делу генерального прокурора, и тот потребовал, чтобы ее наказали за поношение религии^{12}. В конце концов она произнесла публичное отречение, хотя на самом деле родилась католичкой и всегда исповедовала эту веру. Этот шаг поставил ее саму и ее заступника в трудное положение, она затихла, тайком переговорила с моим отцом, и ей пришлось согласиться на сумму в тысячу экю^{13}, хотя раньше ей предлагали две.

Мои родственники, понимавшие, что отцова женитьба может грозить мне разорением, не досадовали на эту оскорбительную историю, полагая, что она придаст моему отцу житейской мудрости, — но тот, едва избавившись от одних хлопот, собрался ввязаться в другие. В Париже, чтобы быть поближе к дворцу, он снимал жилье у богатого торговца с улицы Сен-Дени. Тот имел единственную дочь девятнадцати-двадцати лет, не слишком привлекательную, но превосходно сложенную. Мой отец был очарован знакомством с нею, ибо она часто утешала его именно тогда, когда он в этом особенно нуждался. Выиграв дело, он решил, что поступит наилучшим образом, если на ней женится. Она была девица разумная, выросшая под крылом своей матери, совсем не кокетливая, имела приданое и была бы счастлива выйти за дворянина. Да и ее отец с матерью неоднократно говорили ему, что, кроме нее, у них никого нет, и они не прочь устроить ей выгодную партию — так что он, уверившись, что это его судьба, решил узнать, что думает об этом сама девица; та же сначала была не против. Обрадованный ее благоволением к нему, он объявил о своем намерении ее родителям и сразу получил согласие.

Уже один раз поторопившись и нажив себе хлопот, теперь он не стал предпринимать ничего, не посоветовавшись со своими родственниками. Господин де Марийяк, будучи из самых влиятельных, узнал обо всем первым. Мой отец не преминул рассказать ему о том, сколь девица благодетельна, образованна, умна, какие порядочные люди ее отец и мать, упомянув и о приданом, то есть всячески пуская пыль в глаза, ибо такая женитьба делала всей нашей родне слишком мало чести.

Господина де Марийяка, человека порядочного, сей возможный мезальянс рассердил; он удивился, как его родич может очертя голову бросаться в дело, сулящее, быть может, еще какие-нибудь каверзы; нет ничего необычного ни в том, что у девицы столько приданого, ни в том, что она хочет замуж, — все девушки хотят иметь мужей, — но подозрительно, что ее отец и мать, люди, взращенные в пренебрежении к сельским дворянам, тотчас дали свое благословение; тут может крыться некий подвох, и если б господин де Марийяк не опасался обидеть моего отца, то сказал бы, что его, по-видимому, хотят женить на вдове.

Скажи такое кто другой, отец бы этого не потерпел; но почтение к господину де Марийяку заставило его лишь ограничиться ответом, что он не видит в этом деле никакой опасности и в том ручается. Господин де Марийяк с улыбкой промолвил, что не вмешивается в его дела, и если высказал свое мнение, то лишь потому, что считал себя обязанным так поступить — не только из-за родства, а еще и по дружбе, которая всегда существовала между их семьями.

Каждый остался при своем мнении, и мой отец, пренебрегши добрым советом, рассказал обо всем своему кузену — старому холостяку, который, в отличие от него, никогда не помышлял о женитьбе, а его наследство должны были получить мы. Тот решил перед свадьбой пошить себе новое платье и поведал обо всем портному: так-де и так, его кузен и наследник женится на дочери такого-то торговца.

— О месье! — воскликнул портной. — Что же он делает? Неужели во всем Париже нет других девушек?

Это удивило старого дворянина, и он поинтересовался, в чем тут секрет.

— Да в том, — ответил портной, — что у нее ребенок от парня, который служил у ее отца; но, если б речь шла только о малыше и будь я уверен, что она взялась за ум, так не стал бы ничего и говорить.

— Как же так, — вопросил дворянин, — разве это безделица — иметь внебрачного ребенка? Или в Париже этому не придают большого значения?

— Я так не сказал, месье, — произнес портной. — Если бы девица просто потеряла честь, тогда чего о том и говорить-то; но ведь тут обманут достойный человек: она не просто живет во грехе, но дошла до того, что чуть ли не каждый день появляется в публичном заведении, находящемся прямо напротив моего дома. Она думает, что никто ее не узнает и эти проделки останутся в тайне, но я не раз делал покупки у ее отца и прекрасно знаю, кто она такая.