Мемуары изобретателя телевидения - [8]

Отговорив речи, собравшиеся двинулись колонной по городу. Помню, мы шагали, распевая революционные песни, и под конец вошли в парк над рекой – излюбленное место летних прогулок горожан. Солнце уже садилось, спускались сумерки. Парк располагался на взгорье между двух оврагов с крутыми склонами, вдоль которых тянулся деревянный забор. Люди были настроены мирно. Внезапно с противоположного конца парка на нас двинулись вооружённые полицейские. Они начали стрелять поверх голов демонстрантов, посеяв в наших рядах панику. Несколько человек были ранены, многих арестовали. Поскольку все выходы из парка полиция заблокировала, бежать можно было, только перемахнув через забор и скатившись вниз по крутому косогору, отчего многие получили переломы и сильные ушибы. Но все эти несчастья меркли в сравнении с тем, что произошло с одной девушкой из выпускного класса гимназии. В общей сумятице какой-то полицейский рассёк ей шашкой щёку. Все потом ещё долго восхищались мужеством этой гимназистки. Она стала для нас героиней.

Со мной же в тот вечер произошло романтическое приключение. Едва началась паника, я вскарабкался на забор, решив, что в случае опасности спрыгну в овраг. Просидев так какое-то время, я вдруг услышал, как кто-то пытается влезть на забор рядом со мной. К тому времени уже совсем стемнело, и кто это был, я не видел, но протянув руку, втащил наверх девушку моих лет, гимназистку. В тот вечер мы вместе вернулись домой и потом недолгое время встречались. В её глазах я был рыцарем, спасшим её если не от неминуемой гибели, то уж, по меньшей мере, от участи её одноклассницы, у которой на всю жизнь остался на лице шрам.

Но несмотря на все политические потрясения тех лет занятия в школах не прерывались, и весной 1906 года я с отличием закончил реальное училище. Все мальчики любят возиться с техникой – в этом смысле я не был исключением. Что бы ни попадало мне в руки (от заводных игрушек до отцовских часов), рано или поздно превращалось в набор деталей. Помню, мне хотелось проникнуть в самую суть вещей, понять, как они устроены. В то время в Муроме пошла мода на установку электрических звонков. Ими обзаводились буквально все. А поскольку я быстро разобрался в том, как они работают, то старался помогать в установке этого электрического чуда родственникам и знакомым, в результате чего заслужил репутацию эксперта. Наибольшим моим достижением был ремонт сигнальной системы на нашем пассажирском пароходе. Мастер, выписанный отцом для проведения этой работы, по каким-то причинам не приехал, а ждать мы не могли, поскольку судно необходимо было подготовить к началу нового навигационного сезона. Отец потом с гордостью рассказывал всем, как я его «выручил».

Вскоре выяснилось, что слух о моих талантах докатился и до Москвы, о чём свидетельствует следующий эпизод. Выпустившись из реального училища, я отправился в Санкт-Петербург держать экзамены в Технологический институт. По пути заехал в Москву навестить семейство московской тёти. Тётя была богата, её сын Леонид только что закончил гимназию, и на радостях мать подарила ему автомобиль. В те годы на всю Москву было меньше сотни автомобилей, и ничего подобного я в своей жизни не видел. Настоящее чудо техники – французский De Dion Bouton[5] с открытой ходовой частью и задней дверцей. Конечно, я в него сразу влюбился. Несмотря на наличие шофёра, Леонид предпочитал править сам, и, укатив за город, мы целые дни проводили, изучая устройство двигателя, запуская мотор или гоняя по разбитым дорогам. В последний день моего пребывания тётя настояла, чтобы мы, пусть и с опозданием, отметили факт окончания мной реального училища. Тогда такие события отмечались пышно: полагалось отобедать дома, затем выехать в театр, а оттуда – к цыганам. Выполнив всю программу далеко за полночь где-то на окраине Москвы, мы, наконец, погрузились в автомобиль, чтобы ехать домой, как вдруг тётя объявила, что Леонид переусердствовал со спиртным и править ему не следует. Леонид пытался протестовать, но тётя была неумолима. «Пусть правит Володя. Он совсем не пил». – «Но он не умеет», – резонно возразил Леонид. На что тётя ответила: «Володя умеет всё. Он ведь у нас эксперт». Вот что делает репутация! Леониду ничего не оставалось, как подчиниться и передать мне водительские краги.

Поначалу всё шло неплохо: я сумел запустить мотор, вырулил на дорогу (кажется, даже в нужном направлении), и через неполный час уже въезжал в город. Дальше путь пролегал по бульвару, где мы нагнали вереницу едва волочившихся ломовых подвод. Обогнать их я не решился, а плестись следом не хотел, поэтому свернул с мостовой с намерением въехать на прогулочную аллею. Это оказалось роковой ошибкой. Не рассчитав поворот, я, как в капкан, угодил задним колесом в жёлоб водостока, где и застрял. Мои отчаянные попытки сдвинуть автомобиль с места ни к чему не привели. Не на шутку разгневанные, тётя и Леонид укатили домой на извозчике, который, к счастью, тут же и подвернулся. Предлагали ехать и мне, но я и подумать не мог о том, чтобы оставить автомобиль. Тем временем, несколько ямщиков, бросив свои подводы, сошлись поглазеть на диковинный агрегат. Замечания, которые они отпускали по поводу застрявшей машины, напомнили мне разговор двух крестьян про бричку Чичикова из первой главы «Мёртвых душ». После долгих посулов и уговоров мне удалось убедить их распрячь лошадей и вытащить меня из канавы с помощью верёвок. Затея увенчалась успехом. Оказавшись на мостовой, я без труда запустил мотор и вскоре уже вновь катил по московским улицам.