Мемуары - [36]
Через несколько времени случилось событие, глубоко огорчившее Ее Величество. На одном из воскресных балов г-жа Ливен, гувернантка Великих Княжон, попросила у Государыни позволения говорить с ней. Она посадила ее рядом с собой, и г-жа Ливен сообщила ей о случае жестокости, проявленной Великим Князем Константином по отношению к одному гусару. Он с ним ужасно обошелся. Этот жестокий поступок был совершенной новостью для Государыни. Она тотчас же позвала своего доверенного камердинера и велела ему собрать возможно полные сведения относительно этого случая; Тот возвратился, подтверждая донесение г-жи Ливен. Государыня до того была взволнована этим, что сделалась больна. Я знаю, что, когда она возвратилась в свои внутренние апартаменты, с ней случилось нечто вроде апоплексического удара. Она написала Великому Князю Павлу, сообщая ему обо всем случившемся и прося наказать своего сына, что он и сделал очень строго, но не так, как были условлено. Потом Государыня распорядилась посадить его под арест. На следующее воскресенье Государыня, хотя и не совсем хорошо себя чувствовала, приказала Великому Князю Александру дать у себя бал. Нездоровье Государыни беспокоило меня. В глубине души у меня было смущение и мрачные предчувствия, к несчастью, слишком осуществившиеся. Позвали Великую Княгиню Анну, которую Великий Князь Константин не хотел отпускать от себя; едва она пробыла на балу полчаса, как он послал за ней, и она уехала почти со слезами.
Новые проекты и надежды занимали умы. Говорили о браке Великой Княгини Александры>6) со шведским королем>7). Однажды вечером Государыня подошла ко мне и сказала:
— Знаете, я очень занята устройством моей внучки Александры. Я хочу выдать ее замуж за графа Шереметева>8).
— Я слышала об этом, Ваше Величество, — отвечала я, — но говорят, что его родные не согласны.
Этот ответ показался ей очень забавным. « Хотя и казалось, что Ее Величество совсем поправилась, она жаловалась на ноги. Однажды в воскресенье, перед обедом, она взяла меня за руку и подвела к окну, выходившему в сад.
— Я хочу, — сказала она, — построить здесь арку, соединяющую салоны с колоннадой, и здесь я буду проходить в часовню. Это избавит меня от долгого пути, который я принуждена делать, чтобы идти к обедне. Когда я прихожу на трибуну, у меня уже больше нет сил стоять. Если я умру, я уверена, что это вас очень огорчит...
Эти слова, сказанные Государыней, произвели на меня действие, Не поддающееся описанию.
Ее Величество продолжала:
— Вы меня любите, я знаю это и тоже вас люблю; успокойтесь.
Она быстро отошла от меня; она была взволнована. Я осталась, прислонившись лицом к стеклу, заглушая рыдания.
Мне казалось, что время летело; при отъезде из Царского Села мне было печально, как никогда. Внутренний голос в глубине моей души говорил мне: Это было последнее лею, проведенное тобою там. За несколько дней перед отъездом Великая Княгиня Елизавета попросила меня написать ей прощальное письмо. Я никогда не могла понять этой мысли, еще более опечалившей меня. Все, казалось, подготовлялось к тяжелому исходу. Я повиновалась; она мне прислала такой же ответ, хранящийся у меня до сих пор.
По возвращении в город стали громко говорить о приезде шведского короля. Готовились к празднествам и удовольствиям, обратившимся в скорбь и плач.
Король приехал вскоре после того, как двор возвратился в город. Он взял псевдоним графа Гага и остановился у своего посланника барона Штеддинга. Его первая встреча с Государыней была очень интересна. Она нашла его таким, каким она желала его видеть. Мы были представлены королю в Эрмитаже. Выход Их Величеств в гостиную был замечателен. Они держались за руки. Достоинство и благородный вид Императрицы нисколько не уменьшали красивой осанки, которую умел сохранить молодой король. Его черное шведское платье, волосы, падающие на плечи, прибавляли к его благородству рыцарский вид. Все были поражены этим зрелищем.
Герцог Зюдерманландский, дядя короля, далеко не был представителен. Он был невысокого роста, с немного косыми смеющимися глазами, рот у него был сердечком, маленький заостренный живот и ноги, как зубочистки. Его движения были быстры и взволнованны, у него постоянно был такой вид, что он хочет что-то сделать. Я понравилась ему, и он за мной настойчиво ухаживал везде, где только встречал меня. Государыня очень забавлялась этим/Однажды вечером в Эрмитаже, когда он любезничал более, чем обыкновенно, Ее Величество подозвала меня и сказала, смеясь:
— Надо верить только половине из того, что говорят, но с вашим влюбленным верьте только четверти.
Двор находился в это время в Таврическом дворце. Чтобы придать разнообразие вечерам, «устроили маленький бал из лиц, составлявших общество Эрмитажа. Мы собрались в гостиной. Появилась Государыня и села рядом со мной. Мы разговаривали некоторое время. Дожидались короля, чтобы открыть бал.
— Я думаю, — сказала мне Ее Величество, — что лучше начать танцы. Когда Король придет, он будет менее смущен, застав все в движении, чем это общество, которое сидит и ждет его.
