Мемуары генерала барона де Марбо - [364]
Сент-Аман, 8 мая
За последнюю неделю дезертирство в неприятельских частях достигло наивысшей степени. Бельгийские, саксонские, ганноверские солдаты приходят группами по 15–20 человек. Они утверждают, что русские и австрийцы не придут, и люди думают, что войны не будет. Здесь это выглядит почти уверенностью. Если все так и произойдет, то сколько слов потрачено даром! Сколько планов окажутся неосуществленными!
Пон-сюр-Самбр, 13 июня
Сегодня утром я прибыл из Парижа в Валансьен. Я нашел мой полк на месте. Он проходил через город, чтобы направиться к Мобежу. У меня хватило времени лишь на то, чтобы посадить солдат на лошадей, передать мой экипаж одному из друзей и отправиться в путь.
Я падал от усталости, мне очень хотелось спать, но пришлось идти весь день среди огромного количества солдат. Мы только что заняли свою позицию на эту ночь… Мы идем вперед… Кажется, перчатка брошена… Не думаю, что сражение состоится раньше, чем через пять дней…
Мерб-ле-Шато, 14 июня
…Сегодня мы все еще шли, и в 3 часа ночи я был еще на лошади… Мы пришли наконец на самую границу. Враг отступает, и не думаю, что у нас будут большие бои. Тем хуже, так как наши войска находятся в большом возбуждении[154]…
Лан, 26 июня 1815 г.
Я никак не приду в себя от нашего поражения!.. Нас швыряли, как тыквы. Вместе с моим полком я был на крайнем правом фланге нашей армии почти во время всей битвы. Меня уверяли, что маршал Груши должен прибыть в этот пункт, который охранял лишь мой полк с тремя орудиями и батальоном легкой пехоты, что было совсем недостаточно. Вместо маршала Груши на меня вышел корпус Блюхера!.. Судите сами, как нам досталось!.. Наш фронт был прорван, и враг сразу же оказался у нас в тылу!.. Это несчастье можно было бы поправить, но никто не отдал никаких приказов. Главные генералы были в Париже и произносили там бессмысленные и полупредательские речи. Низшие чины теряют голову, и дела идут все хуже и хуже… Я получил удар пикой в грудь, ранение довольно тяжелое, но я предпочел остаться в строю, чтобы показать хороший пример. Если бы каждый действовал подобным образом, наше дело еще бы не пропало, однако солдаты дезертируют и уходят в глубь страны, никто их не останавливает. И что бы ни говорили, в этой местности есть по крайней мере 50 тысяч человек, которых можно было бы собрать. Но тогда следовало бы применять смертную казнь к каждому, кто покидает свой пост, и к тем, кто дает им разрешение его покинуть. Все отправляются в самовольные отпуска, и дилижансы полны уезжающими из армии офицерами. Судите сами, остаются ли под знаменами солдаты. Через неделю их совсем не останется, если угроза смертной казни не будет их удерживать… При желании палаты парламента могут нас спасти, но нужны методы быстрые и законы строгие. Нам не присылают ни одной говяжьей туши, никакого продовольствия, ничего… так что солдаты грабят бедную Францию, как они делали это в России… Я нахожусь на передовых постах под Ланом. Нам приказали обещать, что мы не начнем стрелять, и все вокруг спокойно…
Письмо, отправленное в 1830 г. полковником де Марбо маршалу Груши
Господин маршал!
Я получил письмо, в котором Вы выражаете желание ознакомиться с разведывательными операциями, проведенными под моим командованием в день битвы при Ватерлоо. Я спешу ответить на вопросы, которые Вы мне задали по этому поводу.
7-й гусарский полк входил в состав дивизии легкой кавалерии, приданной к 1-му армейскому корпусу, который 18 июня образовывал правый фланг армии под личным командованием Наполеона. В начале военных действий, примерно в 11 часов утра, я был отослан от дивизии вместе с моим полком и пехотным батальоном, находившимся под моим командованием. Эти части были дислоцированы на крайнем правом фланге позади Фришмона, напротив Диля.
Мне были даны особые инструкции императором через посредство его адъютанта Лабедуайера и еще одного ординарца, чью фамилию я не запомнил. В этих инструкциях мне предписывалось оставить основную часть моих солдат в пределах видимости поля битвы и отвести двести пехотинцев во Фришмонский лес, один эскадрон переместить в Лан и отправить посты до Сен-Ламбера. Другой эскадрон должен быть размещен наполовину в Кутюре, наполовину в Бомоне. Мне предписывалось отправлять разведчиков до Диля на мосты в Мустье и Оттиньи. Командиры этих подразделений обязаны были оставлять маленькие конные посты на расстояние четверти лье друг от друга. Эти посты должны были образовывать непрерывную цепочку до самого поля битвы, чтобы при помощи гусар, передвигавшихся галопом с одного поста на другой, офицеры разведки могли быстро предупреждать меня о контакте с авангардом маршала Груши, который должен был прибыть со стороны Диля. Мне было приказано, наконец, направлять непосредственно императору сообщения, переданные мне этими разведчиками. Я приказал моим подчиненным выполнять данный приказ.
Спустя 15 лет после этих событий мне трудно точно назвать час, когда отряд, направленный Мустье, прибыл в этот пункт, тем более что капитан Элуа, который командовал этим отрядом, получил от меня указание посылать разведку как можно дальше и двигаться с максимальной осторожностью. Но, отмечая, что он отправился от поля битвы в 11 часов и ему нужно было пройти не более 2 лье, надо предположить, что он преодолел это расстояние за два часа. Это позволяет утверждать, что он прибыл в Мустье в час пополудни. Из записки капитана Элуа, быстро переданной мне промежуточными постами, я узнал, что в Мустье он не нашел никаких войск. То же самое было в Обиньи. Я узнал также, что, по утверждению местных жителей, французы, оставленные на правом берегу Диля, переправились через реку в Лимале, Лимелетте и Вавре.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Книга французского историка Жана Мабира рассказывает об одном из элитных формирований германского Вермахта — парашютно-десантных войсках и их действиях на Восточном фронте в ходе зимних кампаний с 1941 по 1945 гОсновываясь на документах и свидетельствах непосредственных участников событий, автор показывает войну такой, какой ее видели солдаты с «той стороны» фронта Подробно освещая ход боевых операций, он передает при этом всю тяжесть нечеловеческих условии, в которых они велись, жестокость противостояния и трагизм потерьКнига рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся историей Второй мировой войны.
Книга немецкого писателя Свена Штеенберга представляет собой историю жизни одной из самых загадочных и трагических фигур в истории Второй мировой войны — генерал-лейтенанта Андрея Власова. Опираясь на широкий круг архивных документов и свидетельств очевидцев, а также на личный опыт, автор, в прошлом офицер Вермахта, рассказывает о том, как удачливый и перспективный советский военачальник, прекрасно проявивший себя в битвах за Киев и Москву, оказавшись в силу стечения обстоятельств в немецком плену, стал вождем Русской освободительной армии, созданной при поддержке немцев для борьбы против сталинской диктатуры.