Мемуары генерала барона де Марбо - [342]
Похоже, именно это и произошло при Лейпциге, где почти все маршалы и генералы, командовавшие корпусами, многократно и особенно на протяжении двух последних дней повторяли маршалу Бертье, сколь необходимым было устройство многочисленных переправ для обеспечения отступления в случае поражения. Начальник штаба все время отвечал им: «Император этого не приказывал!» От него ничего не удалось добиться, и поэтому ни единая балка, ни единая доска не были перекинуты через ручьи, когда в ночь с 18-го на 19 октября император приказал начать отступление.
Союзники понесли такие большие потери, что, чувствуя невозможность вновь начинать сражение, они не осмеливались снова атаковать нас и сами готовы были к отступлению, как вдруг заметили, что большие армейские обозы направились к Вайсенфельсу через Линденау. Тогда они поняли: Наполеон готовится к отступлению, и сами начали приготовления к тому, чтобы воспользоваться теми благоприятными возможностями, какие им могло предоставить это передвижение французской армии.
Самым ужасным моментом при отступлении, особенно для командиров корпусов, является минута, когда надо расставаться с ранеными, которых приходится оставлять на милость врагов, а враги часто совершенно безжалостны и грабят либо приканчивают несчастных тяжелораненых, поскольку они не могут двигаться вместе с остальными. Но хуже всего — это оставлять раненых валяться на поле боя. Я воспользовался ночью, чтобы приказать моим солдатам собрать всех раненых нашего полка. Я собрал их в двух соседних домах, прежде всего для того, чтобы в первый момент укрыть их от ярости пьяных врагов, которые займут этот пункт, а во-вторых, для того, чтобы дать им возможность помогать и поддерживать друг друга морально. Один младший хирург, г-н Борденав, предложил оставить его вместе с ранеными. Я согласился и после заключения мира добился награждения этого уважаемого доктора орденом Почетного легиона. Его заботы спасли жизнь многим солдатам.
Тем временем корпуса пришли в движение, чтобы покинуть поле битвы, ставшее свидетелем их славы и залитое кровью наших храбрецов! Император Наполеон оставил свой бивуак в 8 часов вечера, въехал в город и остановился в гостинице на бульваре Конского рынка. Отдав несколько приказаний, Наполеон отправился с визитом к уважаемому королю Саксонскому. Он нашел его за приготовлениями к отъезду.
Этот король был нашим другом. Он был уверен, что монархи-союзники отнимут у него его королевство, чтобы наказать его за непоколебимую преданность по отношению к французскому императору. Но больше всего огорчала его мысль о том, что его собственная армия обесчестила себя, перейдя на сторону врага. Наполеон не мог утешить этого достойного старца и лишь с большим трудом убедил его остаться в Лейпциге, в своем государстве, и послать одного из своих министров к союзникам, чтобы попросить о мирном соглашении.
После того как этот посланник отбыл, император простился со престарелым королем Саксонии, с его супругой и с принцессой — их дочерью, являвшейся прекрасным образцом всех достоинств дочери и аристократки. Эта храбрая юная девушка последовала за своими родителями на поле битвы, под огонь вражеских пушек. Разлука была тем более трогательной, что стало известно: союзники отказываются брать на себя какие-либо обязательства относительно будущей судьбы саксонского монарха… Так что этот король вскоре должен был оказаться в их власти… А он владел такими прекрасными провинциями… Сколько причин для того, чтобы его враги оказались безжалостными!
Примерно в 8 часов вечера началось отступление. Впереди шли корпуса маршалов Виктора и Ожеро, лазареты, часть артиллерии, кавалерия и Императорская гвардия.
В то время как эти войска проходили через пригород Линденау, мар шалы Ней, Мармон и генерал Рейнье охраняли Галлеское и Розентальское предместья. Корпуса Лористона, Макдональда и Понятовского вошли друг за другом в город и остановились внутри укреплений, в стенах которых были бойницы. Диспозиция предписывала нашему арьергарду оказывать упорное сопротивление, что позволило бы армии отступать в полном порядке. Тем не менее Наполеон, желая спасти город Лейпциг от того ужаса, который всегда сопровождает уличные бои, разрешил городскому магистрату обратиться к союзным монархам с просьбой заключить перемирие на несколько часов, чтобы обеспечить эвакуацию города. Это филантропическое предложение было отклонено, и союзники в надежде на то, что во французском арьергарде случится неразбериха, а они воспользуются беспорядком, без колебаний подвергли полному разрушению один из самых больших и красивых городов Германии!
Именно в этот момент многие возмущенные французские генералы предложили императору обеспечить отступление армии, собрав ее внутри города, и поджечь его пригороды, за исключением пригорода Линденау, через который наши войска будут выводить из Лейпцига, в то время как пожары приостановят продвижение неприятеля.
