Мемуары Эмани - [6]

Учитель вернулся с собрания домой и коротко сказал:

– Через три дня мы должны уехать навсегда. В дорогу надо взять самое необходимое: теплые вещи и продукты.

Жена плакала и причитала:

– Куда ехать, как бросить дом и хозяйство? Что можно собрать за три дня? Свиней должны были в ноябре заколоть. А кто корову будет доить?

Со слезами зашла домой и увидела мужа, который вклеивал в старый фотоальбом географические карты, какие-то тетрадные листы, исписанные иероглифами. Он собирался в дорогу.

Через три дня они покинули свой дом. Учитель надел, как обычно, черную шляпу, вздохнул и шагнул на улицу, оставив открытой дверь. Мужчины перекидывали вещи через борта грузовика, потом передавали детей и перелезали сами.

Битком набитая машина еле тронулась с места, оставляя позади пустую деревню. Железнодорожный вокзал был оцеплен солдатами. Людей высаживали из грузовиков и распихивали по вагонам. Учитель держал за руки младших детей, а старшие волокли на себе пожитки и еду, собранную в дорогу. Председатель крикнул:

– Сэнсэй, лезь в вагон номер тринадцать, поедешь с кулаками и врагами народа.

Вагоны для перевозки скота были переоборудованы наспех. Щели в стенах и в полу были забиты пластами засохшего навоза и комьями грязи. Кое-как сколоченные нары, тесно прижатые друг к другу, занимали все место. В середине вагона нелепо торчала печка-буржуйка, рядом валялось опрокинутое ржавое ведро. Окон не было.

Переселенцы теснили друг друга, надеясь отыскать места получше. Вдруг раздался громкий плач, какая-то женщина плакала навзрыд. Подошел конвоир и ударил ее наотмашь прикладом. Она свалилась на грязный пол и продолжила рыдать, звать детей по именам. Это было начало долгого пути.

Люди потеряли счет дням, обезумели и плохо соображали от неизвестности и безысходности. Припасы таяли, воду набирали на остановках и берегли до следующей стоянки. Иногда состав загоняли в тупик на железнодорожной станции. Распахивали настежь двери вагонов. Солдаты выволакивали на улицу трупы.

В вагоне умерла несчастная, которая потеряла детей. Учитель подошел к еще неостывшему телу, снял платочек с шеи и начал ходить кругами около нее:

– Небо, прими эту женщину, она вернулась к тебе.

Трижды повторив это обращение, он позвал мужчин на помощь. Они отгородили угол какой-то тряпкой и перенесли туда ту, для которой дорога закончилась в начале пути. В вагоне стояла тишина. Все угрюмо молчали, понимая, что любой может оказаться за перегородкой.

Холод, голод и грязь убивали переселенцев, которых перевозили в товарняке для скота в начале зимы. Учителю удалось уберечь свою семью и соседей по вагону. Его жена делила рис на ровные щепотки, давала детям по глотку воды и заставляла переодеваться каждый день.

После полудня учитель начинал занятия с ребятами и учил их писать, читать и считать. Поглядывая на детские макушки, придумывал задачи и повторял задание, если кто-то не понимал его. Потом в игру включалась жена. Она сочиняла рассказы, прерывала на самом интересном месте и со смехом говорила:

– Теперь продолжайте вы.

Сочиняли и взрослые дочери, и младшенькие дети. Скоро присоединились и чужие ребятишки, которые ехали вместе с ними.

После обеда начинались игры. Учитель весело объявлял:

– Сейчас мы узнаем, кто из вас самый сильный и ловкий. Вы научились писать, теперь будем считать, кто сколько раз подтянется.

Взрослые с интересом следили за играми и смеялись вместе с детьми.

На ужин опять отсчитывали в раскрытые ладошки зернышки риса. Родители строго следили за каждым едоком и говорили:

– Жуйте медленно, не торопитесь. Набирайте слюну во рту и глотайте вместе с пищей.

Еще в начале пути учитель просил молодых мужчин сбегать за кипятком на остановках. Женщины заранее готовили посуду. Продукты он всем посоветовал разделить на два месяца, потому что дорога будет длинной и трудной.

Вечерами спутники рассказывали о себе, о прошлой жизни. Вздыхали и тревожились, что же будет на новом месте.

Ровным голосом учитель успокаивал их:

– Нас переселяют в теплые края, значит, и там мы сможем что-нибудь выращивать и продавать. От голода не умрем, если будем работать. И держаться надо вместе, легче будет выполнять полевые работы. Лесов там нет, значит, не придется валить деревья и корчевать пни, как это делали в Приморье.

Он показывал на карте контуры Азии и Европы, пытался обозначить направление, куда везли переселенцев.

В их вагоне умерла только одна женщина. Если кто-то простывал, сэнсэй ставил больному иголочки, медленно прощупывая нервные окончания. Доставал из котомки травы и отпаивал заболевшего. Самым большим помощником в пути был старый фотоальбом. На каждой странице были вклеены карты, страницы из книг по географии и истории. Эти маяки должны были помочь несчастным выбраться из лабиринта неизвестности, страха и смерти.

Понимали ли попутчики, сколько сделал для них этот человек, никто не знает. Как не знали и его имени. Он был для всех просто сэнсэй – учитель.

* * *

Дед сидел в саду и плакал. Слезы текли по морщинистому лицу и падали на письмо. Это был официальный ответ на запрос учителя о судьбе своих братьев, оставшихся на родине. Комитет Международного Красного Креста сообщал, что его братья погибли в 1952 году в Корее во время войны с Японией.