Мемуары дипломата - [51]

Хотя Австрия начала свою мобилизацию против Сербии уже 26-го, Россия предприняла предварительные шаги к мобилизации военных округов Киевского, Одесского, Казанского и Московского только 28-го. 29 июля между часом и двумя пополудни граф Пурталес имел свидание с г. Сазоновым, в котором он напомнил последнему, что такая частичная мобилизация вызовет, согласно союзному договору Германии с Австрией, автоматическую мобилизацию Германии. В семь часов того же дня граф Пурталес опять посетил министерство иностранных дел и сообщил г. Сазонову телеграмму германского канцлера с заявлением, что дальнейшее развитие военных приготовлений со стороны России вызовет соответствующие меры со стороны Германии, и что это означает войну.

Такое заявление было равносильно ультиматуму. Тем временем русское военное министерство получило сведения об обширных военных приготовлениях, тайно производимых Германией, и о всеобщей мобилизации в Австрии. Приходилось пересмотреть всю ситуацию. В этот вечер царь, уступая давлению со стороны своих военных советников, неохотно подписал приказ о всеобщей мобилизации. Спустя несколько часов после этого он получил следующую телеграмму от германского императора:

"Я уверен, что возможно непосредственное соглашение между вашим правительством и Веной, которому старается способствовать мое правительство. Естественно, что военные приготовления России, представляющие угрозу для Австро-Венгрии, только ускорят катастрофу, которой мы оба стараемся избегнуть".

Император Николай ответил следующим образом:

"Благодарю за примирительную телеграмму, хотя официальное сообщение, представленное вашим посланником в мое министерство иностранных дел, было составлено совсем в другом тоне. Прошу вас объяснить эту разницу. Было бы правильным передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию. Полагаюсь на вашу мудрость и дружбу".

Отправив эту телеграмму, царь Николай вызвал к телефону одного за другим военного министра и начальника генерального штаба и отменил всеобщую мобилизацию. Но мобилизация уже началась, и остановка ее, как возражали оба генерала, выбьет из колеи всю военную машину. Царь, однако, продолжал настаивать. Но, несмотря на его категорический приказ, военные власти продолжали всеобщую мобилизацию без его ведома.

Тем временем немецкий посланник узнал, что происходит, и в два часа ночи на 30 июля приехал в министерство иностранных дел. Видя, что война неизбежна, он растерялся и попросил Сазонова посоветовать ему, что телеграфировать своему правительству. Сазонов набросал следующую формулу:

"Если Австрия, признавая, что конфликт с Сербией принял характер общеевропейской важности, объявит о своей готовности взять обратно пункты ультиматума, покушающиеся на принципы сербского суверенитета, Россия обязуется остановить всякие военные приготовления".

Сазонов, извещенный начальником генерального штаба о его ночном разговоре по телефону с царем, имел аудиенцию у его величества рано утром 30-го числа. Раньше, чем выехать в Петергоф, он получил известие о бомбардировке Австрией Белграда и об отказе германского правительства рассмотреть предложения, данные им графу Пурталесу. Он застал царя глубоко взволнованным телеграммой, только что полученной им от германского императора. Она гласила: "Моему посланнику дана инструкция обратить внимание вашего правительства на опасности и серьезные последствия мобилизации. Я говорил то же в своей последней телеграмме. Австрия мобилизовалась только против Сербии и только частично. Если Россия мобилизуется против Австро-Венгрии, роль посредника, которую вы так любезно на меня возложили, и которую я принял только по вашему желанию, делается сомнительной, если не совершенно невозможной. Вся тяжесть решения лежит теперь на ваших плечах. Вы несете ответственность за войну и мир". Царь Николай так глубоко чувствовал серьезность предстоящего ему решения, что все еще колебался подтвердить приказ о всеобщей мобилизации. Только после того, как Сазонов убедил его, что он может это сделать с чистой совестью, так как его правительство не упустило ни одного средства в своих усилиях предотвратить войну, царь, наконец, решил не оставлять своей страны беззащитной против выступления, уже подготовляемого Германией. В 4 часа того же дня его величество приказал передать военному министру нужные приказы по телефону. До этого, того же 30 июля, он телеграфировал императору Вильгельму: "Я посылаю сегодня ночью Татищева с инструкциями. Принимаемые теперь военные меры были решены пять дней тому назад для защиты против Австрии. Я надеюсь от всего сердца, что эти меры никоим образом не повлияют на ваше положение посредника, которое я ценю очень высоко. Необходимо сильное давление с вашей стороны на Австрию, чтобы могло произойти соглашение".

На следующий день, 31-го, он телеграфировал опять: "По техническим причинам я не могу остановить свои военные приготовления. Но до тех пор, пока переговоры с Австрией не прерваны, мои войска воздержатся от всякого выступления. Даю вам мое честное слово".

Император Вильгельм ответил: "Я сделал все, что мог, в своих усилиях сохранить мир. Не я буду нести ответственность за то ужасное несчастье, которое грозит теперь всему цивилизованному миру. От вас зависит отвратить его. Моя дружба к вам и к вашей стране, которую мой дед завещал мне на своем смертном одре, всегда для меня священна. Я был верен России, когда несчастье поразило ее, особенно во время последней войны. В настоящий момент вы еще можете спасти европейский мир, остановив ваши военные приготовления".