Мемориал - [8]

Начальник караула —

Бездонные глазницы,

Погоны на костях.

Но когда я успел вернуться к себе? Почему я не помню обратного пути? И… и где я?.. Кто это — рядом?

Ф-фух, да что это я. Это же Светка. Она ещё не знает, что я только что убил отца…

Что за чушь! Это ведь только сон! Однако… Какой-то он слишком живой… Снова возникло это противное чувство, как будто кто-то осклизлыми холодными пальцами перебирает мои внутренности.

Будильник показывал без пяти семь. Невероятно, но я проснулся сам, проснулся раньше времени. Заболеваю, что ли?

Кое-как я встал и потащился под душ. Страх всё не отпускал. Кроме того, боковым зрением я различал на кистях рук кровавые пятна. Но стоило мне сфокусировать взгляд, как от них не оставалось и следа. Вонючий сон не хотел смываться с моего тела. ДА ШЕВЕЛИСЬ, СКОЛЬКО МОЖНО ЖДАТЬ!

Стоп… Где прозвучали эти слова? У меня в голове или… Или это произнесла моя тень?

Несколько минут я простоял в оцепенении, затем пересилил себя и отдёрнул занавеску. За ней никого не было. Тень послушно повторяла мои движения. Моя придирчивость по отношению к этому была феноменальна. Я отвернулся. Из черного провала зеркала на меня смотрело пепельно-серое лицо мертвеца. Чёрт, чёрт, чёрт! Мне необходимо успокоительное. Есть ли у нас валерианка? ДЕРЖАТЬСЯ РЯДОМ! Рядом, рядом радость и беда. Надо, надо твёрдый дать ответ. Солнечному миру… Как эта идиотская песня пришла мне в голову?

Неужели я схожу с ума?

Наверное, я схожу с ума.

Определённо, я схожу с ума.

Вне всякого сомнения, я…

Хватит!

Я вышел из ванной. Есть не хотелось, но я всё-таки решил позавтракать. Обычно по утрам я быстро готовлю себе яичницу. Выпустив два яйца на скворчащую сковородку, я разбил третье. В середине желтка плавал большой сгусток крови. Это сразу напомнило мне расхожее выражение: «убить в зародыше». Яичница полетела в унитаз.

Может, правда остаться дома? Высплюсь, наконец-таки… Я присел на стул и несколько раз зевнул. ЗДОРОВО Я НАПРАВИЛ СЛЕДСТВИЕ ПО ЛОЖНОМУ СЛЕДУ. Только нужно позвонить, предупредить Серёгу…

Минуточку. Игорёк, я не ослышался? Я правильно тебя понял? Какое это следствие ты направил по ложному следу?

Как я мог такое подумать? К чему относится эта бессмысленная мысль? Кстати, «бессмысленная мысль» — сочетаньице ещё почище, чем «убить в зародыше». Что можно сказать о человеке, которому в голову приходят бессмысленные мысли? Наверное, он сходит с ума. Определённо, он…

А может, эта мысль просто не моя? В таком случае, чья? Неизвестно чья, случайно забредшая мне в голову? Что можно сказать о человеке, которому?.. Наверное, он?..

Мне захотелось заорать, что есть мочи.

Словно в тумане, я оделся, собрал сумку и вышел на улицу, стараясь ни о чём не думать. На скамейке у подъезда сидела абсолютно белая кошка и старательно вылизывала шёрстку.

— Брысь, — сказал я ей. — Брысь, гадина!

Кошка взглянула на меня синими глазами, и в них сверкнула ненависть.

— Брысь… — ещё раз не очень уверенно промямлил я. Кошка выгнула спину дугой и перебежала дорогу по всем правилам дурных примет.

— Влип! — сказал кто-то у меня за спиной. Я затравленно обернулся.

Огромная, в половину стены дома тень тянула ко мне чёрные руки. На её голове красовалась широкополая шляпа, сидящая набекрень. Я опрометью кинулся прочь, но тут же ноги вырвались вперёд и взлетели, а мостовая с размаху ударила по затылку. Перед глазами завертелись фиолетовые круги. Я пнул ногой труп мачехи и стал складывать вещдоки в портфель. За ночь подморозило, и асфальт покрылся слоем неразличимого в темноте чёрного льда.

— Гады! — выкрикнул я, неизвестно кого имея в виду, и кое-как поднялся. Взяв в руки сумку, я убедился, что из неё капает. Разбилась колба в термосе, и горячий чай залил книгу Стивена Кинга. Откуда это дурацкое словечко — вещдоки? И почему мне снова вспомнилась сторожка? Кстати, эти отец и мачеха… Их-то я как мог увидеть во сне? В реальной жизни имелись наоборот, мать и отчим. Вне всякого сомнения, я схожу с ума. ЭТИМ БЫ ТЫ МНЕ ОЧЕНЬ ПОМОГ. Надо бы узнать, нет ли в городе анонимной психиатрической службы. А может, это всё просто усталость. Плюс впечатления от Кинга, Майринка… Ну, Игорёк, возьми себя в руки.

Но сделать это оказалось не так-то просто. Мрачные мысли, казалось, сами по себе носились вокруг, их гнетущий хоровод обволакивал меня какой-то ирреальной паутиной.

Дорогу на кладбище я запомнил плохо. В памяти остались только разговор с Серёгой, да эпизод в метро.

Серёгу я спросил:

— Что можно сказать о человеке, которому в голову приходят чужие мысли?

— А он знает, чьи они? — сразу определился он. И, получив отрицательный ответ, задумчиво проговорил:

— Если бы он это знал, тогда его можно было бы назвать ясновидящим. А если нет, то… Другого термина подобрать не могу. Тогда он — сумасшедший.

Странно, но эти рассуждения меня успокоили.

В метро я начал было читать книгу, но буквы сливались в серый налёт на страницах, к тому же с неё капал чай. Пришлось её спрятать. Не доезжая «Лесной», я почувствовал, что глаза просто слипаются. Из черноты тоннеля на меня взглянул незнакомец в чёрном плаще и шляпе, но мне было уже всё равно.